– Нет, ну это вообще ни в какие рамки… Я потратил на Ваши рассказы свое время, пригласил Вас в свой кабинет, а вы не даете мне даже договорить… Да это просто неуважение, понимаете?! Неуважение ко мне как… как к читателю, в конце концов…
Олег Степанович снова сел в кресло, но продолжал молчать.
– Ну и что Вы молчите? – спросил Илья Витальевич.
– Я жду, уважаемый читатель, когда вы договорите, – сказал Рязанцев.
– Не надо так. Я понимаю, Вам обидно и причину своей обиды Вы видите во мне. Напрасно. Я всего лишь прочитал Ваши рассказы и оценил целесообразность их издания. Иными словами, насколько Ваши произведения могут быть интересны людям, покупающим наши книги. Тем, кто платит свои деньги…
– Можете дальше не продолжать, я знаю наперед всё, что Вы скажите.
– А я все-таки продолжу, – лицо Ильи Витальевича по-прежнему лоснилось, но куда-то делась та непрерывно играющая до сего момента улыбка. К тому же он уже не сидел, развалившись в кресле, а нависал над столом, оперившись на локти. – Вы пришли в издательский дом, в компанию, которая издает книги, прежде всего рассчитывая на прибыль! Понимаете, на прибыль! То есть на деньги тех людей, которые будут покупать наши книги, платить за них, читать и снова покупать. А Вы принесли мне не товар. Это никто не будет читать, а значит это нереально продать, понимаете?! То, что Вы написали, никому не нужно. И это не мои домыслы – есть абсолютно четкие критерии…
– Так может дело не в моих рассказах, а в Ваших критериях?
– Вы что думаете, я эти критерии придумал?! Это статистика, годы продаж, сотни издательств, тысячи книг. Десятки тысяч! Книги – это бизнес, и, поверьте, конъюнктуру рынка я знаю, как свои пять пальцев. Читатель хочет отдохнуть! Хочет, чтобы его увлекли, заинтриговали, развеселили… Он хочет, взяв в руки книгу, оказаться в каком-нибудь совсем другом мире. Мире безудержных испепеляющих страстей, или леденящего жилы страха, или… ну, я не знаю, бесшабашных веселых любовных приключений. Чего-то эдакого… А что в Ваших рассказах? Хандра. Повседневность. Кто это будет читать?!
– Чехова же читают, – буркнул Рязанцев.
– А вы что, позвольте спросить, уровняли себя с Чеховым?!
– Ни с кем я себя не уравнивал. Просто, по Вашим рассуждениям, и Чехова издавать не стоит – не прибыльно.
– Да причем здесь Чехов?! Чехов – это классика, а классика – отдельная тема. Но Вы же не Чехов! Вы – Рязанцев. Так давайте говорить о Ваших рассказах, а не приплетать сюда Чехова с Достоевским…
– Вы закончили? Я могу идти? Обиженный читатель в Вашем лице, надеюсь, удовлетворил свою неудержимую потребность плюнуть своим пониманием, как и что нужно писать, в лицо автора прочитанных им произведений.
– Обиделись… А зря!
– Что зря?! Что зря?! – не выдержал Рязанцев. – Вы предлагаете поговорить о моих рассказах, а сами ничего о них не говорите. Вы мне рассказываете о чем угодно: о суровых законах книжного бизнеса, о конъюнктуре рынка тупого чтива, о литературных пристрастиях пассажиров электричек. Что обсуждать?! Ни одного конструктивного слова о моих рассказах. Вы их вообще читали? Или начали было, не захватило, и отложили в сторону? А? Так извините, я комиксы не рисую.
– Да что Вы себе вообразили?! – взорвался в ответ Мозгов. – Принесли второсортные рассказики, а апломбу, как у Нобелевского лауреата. Слабые рассказы! Вы это хотели услышать? Так я Вам говорю: Ваши рассказы слабые и скучные. Это все графоманство чистой воды. Хотите – мы Вас напечатаем, но за Ваши же деньги! Хоть миллионным тиражом! Хоть с золотым теснением, но за Ваши деньги. А за свои деньги вот это вот, – Илья Витальевич поднял стопку распечаток, лежавших на столе, – ни я, ни кто-либо другой это печатать не будет!
– Полегчало?! Ну, вот и славно… – Олег Степанович поднялся из кресла. – На этой оптимистической ноте, я предлагаю…
В это время раздался звонок, Илья Витальевич нажал на кнопку на телефонном аппарате, откуда зазвучал голос секретаря.
– Илья Витальевич, Ершов на проводе.
– Конечно, переключай.
Мозгов взял трубку, улыбка снова вернулась на его лицо. Он снова развалился в кресле.
– Здравствуйте, Альберт Альбертыч. Давно мы Вас не слышали… Как у вас?
Илья Витальевич, казалось, забыл о присутствии посетителя в кабинете. Улыбаясь, он смотрел куда-то в потолок, крутил в пальцах шариковую ручку и говорил в трубку неестественно бархатным голосом, почти мурлыкая. Рязанцев взял распечатку со стола и вышел из кабинета, не прощаясь.
– У нас?! Да как сказать… Финансовый кризис для нас никто не отменял, вы ж понимаете… Да, это точно… А что можно сделать? Работаем, как работали, а дальше поглядим: выплывем – выплывем, нет – так… но об этом и думать не хочется? Пока, тьфу-тьфу-тьфу, на плаву. Как у вас?… Да это и понятно… Тут надо просто переждать, перетерпеть… А кто его знает сколько? Тут прогнозы по точности, как у Гидрометцентра… – Мозгов засмеялся собственной шутке. – Ну, ничего – прорвемся. Было бы здоровье. Как Ваши? Всё нормально?… Ну, и слава Богу… Мои? Мои ничего, все по плану… План? Да, план писал я, – Мозгов снова засмеялся. – Да-да-да, и не говорите… Это уж точно… Да, слушаю… Ну, какие от Вас могут быть просьбы, только пожелания… Ну, конечно, все, что смогу сделаю, какие вопросы… Напечатаем, пусть приносит… Как фамилия? Рязанцев?! – Илья Витальевич изменился в лице. – Конечно, напечатаем, какие вопросы… Когда?! Альберт Альбертыч, вы мне выламываете руки… Хорошо, я понял… Да, я понял, постараюсь. Ну, что Вы говорите, какие должники, бросьте, в самом деле… Да, и Вашей супруге поклон… Всего наилучшего, рад был Вас слышать, Альберт Альбертыч.