- У самого многоопытного писателя в процессе работы замыливается глаз, и он порой не видит элементарнейших ляпов, которые призван исправить редактор.
- Но где гарантия, что редактор обнаружит ляпы? Опыт говорит об ином. Кроме того, замылившийся глаз лечится элементарнейшим образом: следует отложить готовый роман на пару месяцев, чтобы он вылежался, а самому тем временем заняться чем-то отличным от прежней работы, написать пару очерков, экспериментальный рассказ или нечто в том же роде. А потом, когда замыленный глаз очистится, вернуться к рукописи и вычитать её по новой.
- А как же договор, сроки?.. - спросят меня. - Какие, к чёртовой матери, очерки, если сейчас их никто не печатает, все публикуют исключительно многотомные сериалы...
- В таком случае, нехрен выпендриваться и корчить из себя писателя. "Служение прекрасных муз не терпит суеты". А если таковому беллетристу некогда или он не умеет самостоятельно править рукописи, то пусть нанимает правщика за собственный счёт. Почему, скажите на милость, рукосуйство сочинителя должен оплачивать читатель? Ведь работа редактора входит в стоимость книги и, соответственно, повышает цену.
- Читатель оплачивает гарантированное качество.
- А где гарантии? Ведь пропустил редактор одного из романов Сергея Лукьяненко "квадратную гондолу три на четыре метра", пропустил редактор "Колодезя" омут четырёхаршинной глубины, а Софья Андреевна Толстая, семижды переписав опус своего мужа, не заметила гениальной фразы: "Двумя руками она нервно теребила платок, а свободную протянула навстречу Стиве".
Кто лучше автора может владеть материалом? Нет такого человека, во всяком случае, не должно быть! Откуда взялось нелепое убеждение, что посторонний человек может что-то улучшить в чужой книге? Хотя, если писатель "без редактора в голове"... В таком случае, повторю: пусть нанимает правщика за свой счёт. Или пусть за книги в авторской редакции платят больше. Нечего объедать тех, кто работает добросовестно.
NB. Перечитывая написанное, обнаружил опечатку. Ёмкое слово "едактор". Фрейд утверждал, что случайных оговорок не бывает. Случайных опечаток тоже.
И ВСЁ ЖЕ...
И всё же бывает и Редактор. Тот, которого можно писать с большой буквы. Последнее слово о нём.
Настоящий редактор тот, который ничего не редактирует. Лев Васильевич Успенский вспоминает, как редактировалась повесть Эльмара Грина "Ветер с юга". Когда редактор объявил, что в повести ничего не нужно менять, ему пригрозили, что доверят редактуру более добросовестному работнику. Тогда редакор взял рукопись, тщательно замазал там каждое третье слово, а сверху написал то же самое. Автор с подобной правкой согласился. Работа редактора была оплачена по высшему разряду.
Анекдот? Скорей всего. Однако, здесь мы видим настоящего редактора, того, который Редактор.
Встретился такой человек и на моём пути. Редактор ленинградского Детлита Ольга Вадимовна Москалёва, готовившая к печати сборник, где должны была появиться моя первая книжная публикация. Явившись в редакцию для беседы, я не обнаружил в рукописи ни одного исправления, лишь несколько птичек на полях. Ольга Вадимовна объяснила, какую стилистическую ошибку я допустил в каждом случае, но не предложила никаких рецептов для исправления.
Я лихо исправил три или четыре шероховатости (не так это и трудно вычеркнуть лишнее "что"), но в одном случае, оказался в недоумении. В тексте была паразитная рифма и, чтобы удалить её, нужно было кардинально переделать фразу. К такому подвигу я был не готов и опрометчиво спросил:
- А тут как исправлять?
Ух, каким презрением облила меня Ольга Вадимовна!
- Я редактор или соавтор? Мне нетрудно это исправить, но автор - вы!
Сейчас я изничтожил бы злосчастную рифму в четверть минуты, но тогда промучился двое суток, прежде чем догадался заново переписать всю фразу.
Ольга Вадимовна, спасибо вам за тот стыд, что вы заставили меня испытать! Именно тогда я понял, что нельзя гордиться сочинением, которое доделал за тебя кто-то другой. Благодаря вам я могу теперь, спустя восемнадцать лет, сформулировать некоторые принципы редактуры, не приносящей вреда:
а) Редактор ничего не должен менять в рукописи. Единственное, что он может - обратить внимание автора на тот или иной недостаток и ждать, что автор сам исправит его.
б) Редактор не имеет права предлагать свой вариант или метод исправления недостатка. Опытного автора подобное предложение оскорбляет, начинающего развращает.
в) Абсолютно недопустимо предлагать какие-либо исправления там, где авторский текст отвечает нормам грамотности. Написано грамотно - редактору этого должно быть достаточно. "Так будет лучше", - на эти слова имеет право только соавтор.
г) Во всех случаях, даже когда допущена несомненная ошибка, последнее слово должно оставаться за автором. Правило это касается даже грамматики. Существует огромное количество стилистических, грамматических и синтаксических норм, но любую из них можно и нужно нарушать, если автор знает, зачем он это делает. При виде фразы: "Друганы разжились поллитрой самогона", - редактор обязан спросить:
- Так?
- Так! - ответит автор, и на этом разговор должен быть прекращён.
Правило это относится также к техническим редакторам, испытывающим, например, патологическую неприязнь к седьмой букве русского алфавита и к знаку ударения. А то доходит до анекдотов. Словосочетание: "стоит ли писать", - набирается без единого надстрочного знака!
д) Редактор не имеет права требовать какой-либо доработки или переделки текста. Автор написал то, что считал нужным, и если издателя не устраивает написанное, он попросту не должен заключать договора. Единственным исключением являются тексты, написанные на заказ. Впрочем, литературные подёнщики не имеют никакого отношения к литературе.
е) В случае если число немотивированных отказов исправить несомненные ошибки превышает определённую норму, редактор вправе отказаться от работы с данным автором. При этом издатель решает, без кого ему следует обойтись в данной ситуации. Можно издать книгу в авторской редакции, можно попросить автора удалиться.
ё) Редактор может и должен, не дёргая нервы ни себе, ни писателю, в кратчайшие сроки сдать рукопись в производство и поместить в выходных данных свою фамилию.
В случае исполнения всех требований, исходная максима перестаёт быть аксиомой, и хороший редактор имеет право на жизнь.