В интервью, данном после того, как он покинул группу, работавшую над «Kind of Blue», пианист Билл Эванс сказал: «Простота, суть – это великие вещи, но наш способ их выражения может быть невероятно сложным». Эванс был похожим на неврастеника белым парнем в полностью черной группе, человеком с подорванной, лирической душевной организацией в мире, который бывал равнодушным и даже жестоким. Можно потратить годы на изучение изумительных сольных работ Эванса в попытках понять, почему его игра – легкая, как паутинка, лишь на регистр удаленная от розовой пошлости – так проникает в душу. Эванс порой выглядел как преподаватель алгебры, который по ошибке вышел на сцену. Он носил элегантный костюм в стиле Лиги плюща, причесан всегда был волосок к волоску, но его личная жизнь катилась диссоциативным кубарем, крутилась круговоротом спорящих друг с другом уловок и наркотических стратагем. Все стрелки здесь обращены внутрь, подобно стрелам в теле святого Себастьяна[30]. «Все простые вещи вокруг…»
Может быть, нереалистично ожидать, что столь бодрая книжица, как у Уэйта, станет углубляться в такие дебри, но полное отсутствие какой-либо глубины или неожиданности мучительно напоминает нынешнее телевидение. Там пресные ретроспективы присасываются к биографиям людей, обгладывают в них все противоречивые хрящики и тянут соки из добытого тяжким трудом успеха. «От бутиков Брайтона до шоурумов IKEA… гордо распростерся модернизм». Стерилизованный, лишенный вкуса и запаха жаргонский язык, на котором пишет Уэйт, соотносится с реальной аналитикой так же, как передача о модном преображении или устроенная на выходных в Маргите сходка («вход строго со скутерами») в 2013 году соотносятся с вызовом, который бросали обществу реальные моды: все это лишь красивая глянцевая имитация, где элемент риска заведомо исключен.
Как на пустых корабельных верфях размещаются в наши дни «тематические» музеи (где вы можете нажать «Получить зарплату в конверте»[31] и увидеть виртуальную симуляцию), точно так же и безудержные амбиции поп- и рок-музыки середины 1960‐х сегодня переупакованы в аккуратный, «клевый» ресурс культурного наследия. Взять, к примеру, музей The British Music Experience, расположенный в здании «Купол тысячелетия» (где же еще?) и созданный, «чтобы заполнить пробел в секторе культурного наследия Великобритании относительно рок и поп-музыки». Какой логотип они себе выбрали? Правильно: «классический», «легендарный» кружок мишени – опознавательный знак Королевских военно-воздушных сил и символ модов. Среди выставочных экспонатов есть и «фирменная» гитара Ноэля Галлахера, раскрашенная под «Юнион Джек». Спору нет, рок-группы нередко сами способствуют этому процессу – в наши дни, наверное, от этого не уйдешь[32]. «Может быть, в этом смысле все мы сегодня модернисты», – (как бы) заключает Уэйт. Серьезно? Каким образом неугасимый пыл и идеализм модернистских мечтаний мог выжить в пересохшем вакууме и гаме постмодернизма? Мы сегодня правда все модернисты? Иногда мы больше похожи на анемичных хранителей архивов давно уже ушедших времен.
32
Недавно увидел в Твиттере: «УЖЕ В ПРОДАЖЕ: парка из тура The Who „Quadrophenia“ от Co-Lab в честь сорокалетия основания группы. Подробности в онлайн-магазине The Who: „Парка „рыбий хвост“ изготовлена по образцу легендарной армейской парки США M-51. Цена 299,99£“».