Патриарх Спросил грубо:
– Видели Карантин? -
– Да,- сказал Милн.
И ничего не добавил, потому что добавлять было нечего.
– Будете работать?
– Почему бы вам не направить меня в армию?- сказал Милн.- Там я принесу больше пользы, чем крутясь в дурацких маскарадах.
Патриарх сдержался. Все-таки перед ним сидел Наполеон. Этот замкнутый юноша с изумительной легкостью победил в четырех военных играх, начисто разгромив коллективный разум генштаба.
– Вы думаете, Милн, что у вас нет дублера?- прищурившись, спросил он.
– Думаю, что нет,- спокойно ответил Милн.
Он был прав. Легко заместить Спинозу: многим был известен скромный шлифовальщик стекла? В крайнем случае соседи удивятся, решив, что нищий фйлософ окончательно спятил. И очень сложно заместить полководца, который постоянно находится под прицелом тысяч внимательных глаз, чьи привычки, вкусы, наклонности изучены тщательно и до предела. Здесь мало одной внешности, внешность можно подогнать, это нетрудно. Но должен быть темперамент Наполеона, и честолюбие Наполеона, и главное,- грандиозный военный талант Наполеона, иначе кандидат проиграет первое же сражение и все полетит к черту.
Патриарх сказал:
– Незачем направлять вас в армию, Милн. Поздно. Лет тридцать назад это, возможно, имело бы какой-то смысл, но не теперь. Война проиграна. Впрочем, и тридцать лет назад тоже не имело смысла: тогда решали, не генералы, а совсем другие люди.
Милн пожал плечами:
– Помойка не есть артефакт развития. Помойка есть неизбежный порок нашего общества. Вы осуществите Поворот истории, технический скачок, и она возникнет на сто лет раньше – только и всего.
– Ладно,- миролюбиво заметил Патриарх.- Вы, конечно, меня переспорите. Вы научились дискутировать у себя в университете. Я хочу сказать другое: с вами была девушка, Милн, подумайте о Жанне.- Он посмотрел, какая будет реакция. Реакции не было. Милн сидел – нога за ногу.-: Мы можем отправить ее в Карантин или на фронт с эшелоном «веселых сестер». «Сестры» неплохо зарабатывают, солдаты щедры, потому что не знают, будут ли они живы завтра…
Милн сухо сказал:
– Разве я отказываюсь работать на вас? Я не отказываюсь. Но Жанна пойдет со мной.
– Жозефиной Богарнэ?- ядовито спросил Патриарх.- Нет, Милн.. Жанна останется здесь, тогда мы будем уверены, что вы обойдетесь без самодеятельности. Обещаю вам, с ней ничего не случится.
Милн немного подумал.
– У меня вопрос,- сказал он. – Пожалуйста.
– Что происходит с теми людьми, которых мы замещаем?
Патриарх выпятил нижнюю губу.
– Вы играли в бильярд, Милн? Шар бьет по шару? Мы вышибаем их дальше в прошлое. Если хотите – да!- убиваем их!
– Хорошо,- сказал Милн.- Но давайте быстрее. Надоело. И не думайте, что вам удастся обмануть меня. Пока я не буду уверен, пока я не буду уверен до самого конца …
– Не беспокойтесь – устало сказал Патриарх,- получите свою Жанну.
Он был разочарован. Неужели они ошиблись? Настоящий .Наполеон при упоминании о Жанне просто бы пожал плечами.
– Завтра же начинайте подготовку,- приказал он.
– Сегодня же,- ответил ему Милн.
Обоих привезли вечером, когда остывающее солнце,, потрескивая, уходило в длинные темно-зеленые тучи на
горизонте и багровые тени протянулись от ворот через весь двор. Чингисхан сдался сам, не выдержав жажды, и его прикончили дезертиры, а Праксителя загнали в здание вокзала, под искореженную арку, у него был пистолет, он отстреливался, а когда патроны кончились, бросился с пятиметровой высоты на бетонную площадь.
Милн сидел у окна и видел, как. черный «пикап» с кровавыми, грубо намалеванными крестами въехал во двор й санитары в серых халатах выкатили из него носилки.