Европа и Западная Азия были заселены значительно позже, около 50 тысяч лет тому назад, когда в мире наступило глобальное потепление, открывшее сухопутный коридор от района побережья Персидского залива к землям нынешнего Восточного Средиземноморья.
Археологические данные свидетельствуют о том, что Центральная Азия была заселена практически в то же время, что и Западная Евразия, то есть около 40—50 тысяч лет тому назад. Целая группа генетических линий, и сегодня присутствующих в Северной и Центральной Азии, являются аргументами в поддержку этой гипотезы и свидетельствуют о прямом пути продвижения на север с территории Индийского субконтинента до западных склонов Гималаев. Некоторые из этих северо- и центральноазиатских линий, по всей видимости, восходят к генофонду древнейших собирателей на прибрежной полосе в Юго-Восточной Азии, которые предположительно могли проделать долгий кружной путь и обойти Гималаи с запада. Прародина так называемого монголоидного типа внешности, если вообще можно говорить о каком-то едином комплексе признаков, остается неизвестной и спорной, хотя большинство имеющихся дентологических данных указывают на южные регионы. Эта простейшая точка зрения на генетические и географические свидетельства хорошо согласуется с мнением о том, что где-то в Центральной Азии (скорее всего — к северу от Гималаев) существовал особый регион, где в результате миграций, вызванных резким похолоданием и ухудшением климата, у коренных жителей Юго-Восточной Азии начали формироваться характерно «монголоидные» черты внешнего облика.
Наиболее драматичным после извержения вулкана Тоба событием глобального масштаба, повлиявшим на судьбы человечества, явился так называемый Последний ледниковый максимум (ПЛМ), наступивший около 18 тысяч лет тому назад. Для Африки это означало быстрое расширение районов пустынь и очередное резкое сокращение численности населения. Для Европы, региона, ситуация в котором изучена наиболее хорошо, наступление ледника повлекло за собой массовое перемещение населения с севера в южные районы, служившие прибежищами для беженцев. Это были в первую очередь Страна Басков, Италия и Балканы, а также Украина в Восточной Европе. Генетическая картина подтверждает археологические данные о резком сокращении численности населения в Западной и Центральной Европе. Согласно одному археологическому исследованию, остатки охотников и собирателей эпохи палеолита были в последние 10 тысяч лет в большей или меньшей степени вытеснены и замещены новым этническим материалом — земледельцами и скотоводами из Анатолии и Леванта. В отличие от этих данных, материалы генетических исследований показывают, что большинство материнских и отцовских генетических линий у жителей современной Европы происходят от предков, живших в Европе еще в эпоху палеолита, которые впоследствии расселились из своих прибежищ на юге до наступления периода неолита.
Гораздо меньше нам известно о влиянии Последнего ледникового максимума на население Азии. Некоторые ученые говорят даже о полном исчезновении населения огромных степных пространств Центральной Азии, заселенных некогда охотниками на мамонтов эпохи Верхнего палеолита. Археологические данные показывают, что там, в Центральной Азии, тоже было как минимум одно прибежище, находившееся на юге Сибири, где люди жили даже в эпоху Великого Оледенения. Уцелевшие генетические линии показывают нам, что немногочисленные группы населения сохранялись там даже в эпоху наиболее жестокого холода.
Одно можно утверждать с полной уверенностью: даже если некоторые жители решили остаться на прежних местах, большинство все же наверняка воспользовалось любым шансом на спасение от усиливающейся стужи в степях, как только он им предоставился. В отличие от Европы, где зона спасения на юге была ограничена побережьем Средиземного моря и Сирийской пустыней, в Центральной и Северной Азии существовал целый ряд маршрутов исхода в более теплые регионы с умеренным климатом: на запад, на крайнем западе Евразии, на северо-восток, в Берингию и далее в Америку, на восток, в Корею и Японию и, наконец, на юго-восток, в Южный Китай и Юго-Восточную Азию. Последний из этих путей выглядел особенно заманчивым, поскольку, в отличие от всех прочих маршрутов, площади земель, пригодных для обитания, в Юго-Восточной Азии постоянно увеличивались в результате неуклонного понижения уровня Мирового океана, а прибрежные территории не были ограничены панцирем льдов. В главе 6 я уже рассматривал это расселение в доледниковый период в свете имеющихся генетических и археологических свидетельств.
Заселение Северной и Южной Америки всегда было крайне болезненной темой для американских археологов. Верные приверженцы старой школы готовы стоять насмерть, отстаивая ортодоксальную гипотезу о Первом Кловисе, тогда как другие на основании недавних находок убеждены в том, что миграции происходили еще в доледниковый период, а бедные лингвисты не в силах поддержать ни ту ни другую сторону в этой академической битве. Что же касается генетиков, то они, напротив, сходятся во мнении, что большинство, если не все, генетические линии-родоначальницы проникли в Северную Америку еще до Последнего ледникового максимума, между 22 и 30 тысячами лет тому назад. Первая из этих датировок и в хронологическом, и в генетическом отношении хорошо согласуется с исходом мигрантов в доледниковую эпоху, о котором речь шла в главе 5. Однако далеко не все линии-родоначальницы американских туземцев проникли на континент из северных районов Центральной Азии: как минимум одна из них является выходцем из Японии, и вполне вероятно, что существовали и другие источники. Разнобой в данных замеров и датировках также свидетельствует о том, что далеко не все первые обитатели Америки были выходцами с общей азиатской прародины; они представляли собой скорее пеструю смесь монголоидов и кавказоидов, а также толстокостных типов, характерных для западного побережья Тихого океана.
Как и в Европе, в Америке в послеледниковую эпоху тоже происходили повторные расселения первоначальных палеолитических линий-родоначальниц, затронувшие в первую очередь Берингию и Крайний Север Америки. От них произошли своеобразные этнические группы жителей Арктики и субарктических районов и западного побережья Канады.
Сама попытка описать генетическую историю рода человеческого в эпоху около 10 тысяч лет тому назад в книге, число глав в которой даже меньше, чем в известном труде Джулиана Бэрнса «Мировая история в 10 1/2 главах», — задача весьма амбициозная. Ведь неизбежно существуют регионы, такие, например, как Восточная и Северо-Восточная Азия, где следы миграций человека — кости, камни и даже гены — неуловимы и практически незаметны. Перед лицом множества трудов по реконструкции доисторического этапа истории человечества в эпоху палеолита я скорее могу заслужить упрек в излишней смелости домыслов, чем в недостаточной информированности и верхоглядстве. И тем не менее я оказался в весьма почтенной компании. Целый ряд работ, созданных авторскими коллективами и опубликованных за последние два-три года, предлагают подробные генетические карты мира, испещренные всевозможными стрелками и указателями. Работы эти написаны специалистами по генетике, археологии и палеонтологии, и карты, представленные в них, весьма существенно отличаются друг от друга, ибо генетическая история человечества и сегодня по большей части остается малоизведанной областью.
Помимо смелости и даже дерзости, тенденция к мультидисциплинарному синтезу является здесь вполне естественным подходом, поскольку ни одна из дисциплин не охватывает в полной мере всего многообразия истории. В некоторых разделах реконструкции, в частности — в области датировки, синтез опирается на взаимодополняющие данные из разных дисциплин, которые объединяются в логически единое целое, представляющее собой нечто большее, чем простая сумма его составляющих. Естественно, при этом возникает опасность путаницы и блуждания по замкнутом кругу, поскольку некоторые аспекты могут характеризоваться случайными или ложными совпадениями.