— Я просил вас быть посговорчивее сегодня, не то вы сами знаете, чем все может закончиться для вас, — пробормотал он и тут же неожиданно громко объявил на весь зал:
— Мне не нравится выражение вашего лица, вы будто бы меня ненавидите?
Жюльетта ощутила смертный ужас и замерла, не зная, что ответить, а приглашенные разразились громким смехом. Они-то совершенно определенно знали, к чему была сказана эта фраза. Но самый дерзкий хохот раздался совсем рядом. Это веселилась женщина, сидевшая по другую сторону от Сен-Клера. Она нагло смотрела на Жюльетту, которая не могла не отметить прекрасного лица соперницы, ее черных волос, восточного разреза глаз, подведенных сурьмой, губ, отмеченных помадой и острых ногтей, украшавших изящные пальчики. Сен-Клер обернулся на лот смех, обнял женщину и под ободрительные крики гостей впился поцелуем в ярко-красный рот своей дамы.
Жульетта не знала, куда деться от стыда. Все те мерзости, что совершались на ее глазах, казалось, никого не коробили, кроме нее. Не ей следовало стыдиться, но все же именно ее щеки покрывала краска, а прочим, видимо, было решительно все равно. Более того, они наблюдали происходящее с явным удовольствием.
— Что ты краснеешь? — повернулся к ней Сен-Клер, все так же продолжая удерживать в объятиях другую женщину. — Или тебе не нравится моя Чарген[4]?
Жюльетта ничего не ответила, только побледнела.
— Неужели ты хочешь, чтобы я был верен одной тебе? — продолжал Сен-Клер. — Нет, ты не смеешь этого требовать у меня… — Он рассмеялся и протянул руку, чтобы приласкать цыганку. — Я беру тебя в жены из милости, — усмехнулся он Жюльетте. — Потому что ты умоляла меня об этом.
— Я? Умоляла? — Жюльетта стиснула руки.
— Да. Разве не ты просила меня спасти твою жизнь и жизнь твоего отца, и твоих двух беспутных братьев, и твоей сестры? Чарген, ведь ты же тоже слышала это! Скажи! — Сен-Клер не сказал, что сестра «невесты» уже пала жертвой его злобы, вожделения и колдовства. Только небольшой холм вот уже несколько дней отмечал то место, где бедная девушка нашла свое последнее упокоение. Та же участь ждала и братьев, и отца его «невесты». Но станет ли он об этом говорить? Нет, конечно, нет! Тем более что и самой его «невесте» оставалось жить недолго. Она тоже была предназначена им в жертву чернокнижным опытам.
— Да, я слышала, — тем временем говорила цыганка, — как ты бесстыже умоляла моего Баро[5]сделать тебя своей. — Она прищурилась. — Как ты выпрашивала у него жизни своих родных и предлагала себя. Мой Баро поступил благородно, желая сделать тебя своей женой при свидетелях.
— Да! Это очень благородно! О, благородный господин барон! — Выкрикнул толстяк, шутливо кланяясь Сен-Клеру. — Благороднейший господин барон!
При этих словах все расхохотались.
— Ну и что, что на этой свадьбе не было священника? — продолжал кричать все тот же толстяк. — Зачем барону и его невесте священник, когда мы все здесь свидетели этого… союза?
Громкий хохот заглушил конец фразы.
— А главное, тут свидетельницей Чарген! — закричал с другого конца залы мужчина в богатом камзоле.
— Чем же ты недовольна? — прошипел Сен-Клер, повернувшись к Жюльетте. — Почему не хочешь поцеловать меня?
Взгляд Жюльетты упал на цыганку, глаза которой загорелись злобой при этих словах Сен-Клера. Но тот ничего не заметил. Он схватил Жюльетту за руку и под одобрительные крики гостей прижал к себе и поцеловал. Та пыталась вырваться, но у нее недоставало сил на это.
Внезапно порыв ветра загасил свечи. Зала теперь освещалась только огнем камина, который разгорелся с необыкновенной ясностью, придавая лицам какой-то особенно ужасный вид. За окном сверкнула молния, ударил гром, и при входе в залу испуганным взорам предстало видение. Спокойно опираясь на меч, у дверей стоял рыцарь в белом плаще с лицом, закрытым забралом. Все замолчали не в силах собраться с духом.
— Кто ты? — первым опомнился Сен-Клер. — Как ты проник сюда?
Рыцарь поднял забрало, и лицо его показалось Жюльетте таким знакомым! При взгляде на это лицо Сен-Клера пробрала дрожь, и он закричал:
— Это ты! Ты!
Сен-Клер поднялся на ноги и ткнул пальцем в рыцаря:
— Уходи! Ты не получишь ее! Она теперь моя! И моя жизнь не принадлежит тебе!..
Рыцарь медленно поднял меч и сделал несколько шагов вперед.
— Ну что же вы! — закричал Сен-Клер гостям, окружавшим его. — Хватайте свои мечи! Убейте его! Смерть ему!
Но никто не послушал призыва, все стояли на своих местах, и ни одна рука не протянулась за мечом. Рыцарь, на лице которого не дрогнул ни единый мускул, так же медленно поднял меч и направил его острием на Сен-Клера.