В рассказе Вертинской хроники норманисты считают самым существенным следующее известие: люди, явившиеся в Константинополь и заявившие там, что они от племени русь, оказались, по мнению франков, шведами Если послы руси - шведы, то и русь - племя шведское. Соловьев, получивший норманскую точку зрения от своих предшественников, в своей «Истории России» выразился так: «Свидетельство русского летописца подтверждается свидетельствами иностранными: известием, находящимся в Вертинских летописях что народ русь принадлежит к племени свеонов»[106].
Это суждение основано на доверии к первым норманистам, но правды в нем нет: Вертинские летописи не причисляют русь к скандинавам; это делают историки на основании скандинавского происхождения послов. Но если франки, мало знакомые со шведами и совсем не знающие русь, решают что послы руси - шведы, значит ли это, что они в действительности были шведами? Если же и на самом деле эти послы - шведы, значит ли это, что русь - шведскии народ?
Целый ряд историков полагает, что послы руси могли и не быть шведами и что произошла ошибка со стороны франков, расследовавших это дело «Представители руси были признаны шведами, - пишет академик Васильевский, - ни процедура дознания, ни основания для такого заключения нам не указаны ; вопрос о злонамеренной цели соглядатайства окончательно решенным не был сочтен; это еще подлежало дальнейшей проверке. Шведы ведь вообще не играли важной роли в норманских набегах; пока их гораздо меньше знали, чем датчан или норвежцев; нам думается, что именно потому к их племени и отнесли людей, которые по виду и языку были похожи на норманнов, т. е. на датчан или норвежцев, но которые, однако, не оказались ни датчанами, ни норвежцами»[107].
На возможность ошибки при установлении национальности послов указывают и другие историки. Забелин считает возможным, что послы были не шведы, а киевские росы или балтийские варяги-славяне, служившие в дружине киевского князя; в летописи не указано, на каком основании их признали шведами. «Могло случиться, что они славяне и живут по соседству со свеонами, что чиновникам Людовика из этих двух имен более подходящим и более знакомым показалось одно - "свеоны"»![108] Такое смешение имен допускает Иловайский; он указывает, между прочим, со слов Венелина, что на Балтийском море было славянское племя свеняне[109].
Но пусть дознание в деле послов велось безукоризненно, и таинственные люди на самом деле были шведами; может ли их племенное происхождение само по себе удостоверить, к какому племени принадлежит пославший их народ? Мы знаем, что в числе послов, представлявших в Греции то или другое славянское государство, бывали иноземцы, награждаемые этим способом за военные услуги. Так как в дружинах наших князей служили не только свои люди, но и норманны, и литва, и финны, и угры, то все эти чужие народности могли быть представлены в посольстве нашего княжества. Был случай, когда норманн Сигвальд договаривался от имени поморского князя Болеслава; норманн Эймунд был послом Ярослава[110]. Загадочные люди называли свой народ русью в Константинополе, где они представляли собою посольство, но о том, что они говорили в Ингельгейме, ничего не известно.
Первые норманисты сознавали, конечно, что шведская национальность послов еще не дает достаточно оснований для суждения о норманстве Руси, и восполняли этот недостаток догадкой, что «хакан» Вертинских летописей никто иной, как Гакон, некий, никому не известный шведский конунг, задумавший будто бы установить дипломатические сношения с Византией[111]. Но Гедеонов разъяснил, что шведское имя Гакон (Hakon) лингвистически не соответствует грецизированному χαχάνος потому что германское «Н» («Ха») в греческом языке передается через густое придыхание, а не буквою «X»[112]; кроме того, как это доказано уже Куником, Chacanos vocabulo может обозначать с равным правом имя и титул[113]. Настаивать на догадке о мнимом Гаконе было невозможно, и шведскую русь, управляемую хаканом, стали искать на нашей равнине. Однако и для такого предположения Вертинские летописи не дают никакого основания, что разъяснено тем же Гедеоновым. В самом деле, послы руси сказали, что их народ русь, что им управляет хакан; если хакан не имя, а титул, норманисты должны считаться с тем неоспоримым фактом, что так титуловали правителей в днепровской Руси, бывшей долгое время под властью хазар[114]. Русский хаканат удостоверен греческими источниками для периода времени между 839 и 871 годами. Кроме того, арабское свидетельство Ибн Даста: «Русь имеет царя, который зовется хакан-русь»[115], взятое из первоисточника IX в.[116], относится тоже к южной хазарской Руси, потому что скандинавы своих властителей хаканами не называли[117]. Титул этот так укрепился в Киеве, что встречается даже на памятнике XI века, а именно в «Слове о законе, данном через Моисея, и о благодати и истине, происшедшей через Иисуса Христа» митрополита Илариона. «Похвалим же и мы, - говорит он, - великаго когана нашея земли Владимера»[118]. О когане поется и в «Слове о гюлку Игореве»: «Рек Боян и ходи на Святославля песно творца стараго времени Ярославля Ольгова коганя хоти»[119].