Описание острова русов представляет собою довольно бессвязное смешение известий о разных предметах, русь является в нем то как народ, занимающий большие пространства земли, строящий города, то как военная банда, промышляющая разбоем и оберегаемая водами и топью болот. Если неоспоримо бытие туземной южной Руси, то можно отнести этот рассказ и к русскому народу, управляемому хаканом, и к Черноморской Руси[167] или к какой-нибудь русской дружине, подобной запорожцам на днепровских островах. Норманская теория, конечно, не может принять это объяснение, ее представители рассуждают иначе: «Такое сильное разбойничье гнездо русов немыслимо на Керченском проливе (Тмутараканская Русь), если Киев ко времени составления наших записок не находился еще в руках русов (т. е. норманнов)». Между тем у арабских писателей нет «ни малейшего намека на какое бы то ни было русское (т. е. норманское) владение на юге, будь то в Приднепровье, будь то на побережье Черного моря»[168]. Отсюда делается тот вывод, что русь следует искать на славянском севере. Нетрудно усмотреть, что подобный ход мыслей уже предполагает в руси не туземный народ, а пришельцев-скандинавов, которые будто бы утвердились в Киеве лишь во второй половине IX века; кроме того, рассуждая так, норманисты не считаются с другими источниками, между прочим, и с книгой Ибн Хордадбеха о торговле русов по Днепру. Довольно произвольное помещение «острова русов» в Новгородскую область нисколько не освобождает от руси юг нашей страны.
Но отвлечемся пока от этого соображения, допустим, что руси на юге нет, и будем искать ее на севере. Где же именно? В этом вопросе мнения норманистов расходятся. Одни помещают ее в Новгороде, известном исландским сагам под именем Holmgard, что значит «островной город»; скандинавское название Новгорода оказывается, таким образом, очень подходящим к арабскому «острову русов», разбойничьему гнезду в славянской земле (Вестберг, Томсен). Согласно другому взгляду, разбойники-норманны устроились в Старой Руссе. «Едва ли это Новгород; самоё имя Новгорода показывает, что ему предшествовал другой политический центр, и на него перенесено скандинавское Holmgard... может быть, скандинавы называли Holmgard - город, который потом назван Старой Руссой (на Полисти)... В Руссе - остров с церковью св. Преображения»[169]. Здесь самоё название «Старая Русса» связывается с норманнами, что, конечно, весьма малоубедительно; исходя из подобного рода соображении, можно было бы населить норманнами все славянские земли от Волги и до острова Рюгена, т. е. земли, где мы находим множество географических имен, происходящих от корня «рос», «рус». Островов и болот в этих областях также очень много. Наконец, есть и третья догадка: «остров русов» следует «искать где-нибудь на берегах Ладожского озера», в этих местах археология открыла следы норманского пребывания[170].
Итак, норманские пираты устроились на Новгородском севере. Где бы они ни свили свое разбойничье гнездо - в Новгороде, Старой Руссе или на Ладожском озере - они расположились там, конечно, со своим хаканом... Но откуда у них хаканат? Когда мы узнаем, что южная Русь, связанная данью с хазарским царством, называла своего князя хаканом, то нам кажется это вполне естественным; титул этот засвидетельствован к тому же очень многими источниками. Но с какой стати назвали бы своего конунга хаканом норманны в Новгородской стране, независимой и далекой от хазар, и назвали бы тотчас после своего прибытия? И где свидетельства о существовании хазарского титула у шведов? Норманисты пытались обойти это затруднение предположением, что арабы назвали русского «царя» хаканом потому, что получили известие о нем от хазар (Томсен). Но такое объяснение приводит к новой трудности: норманского конунга, никогда не имевшего хаканского титула, уже нельзя отождествлять с хаканом Вертинских летописей, о котором сообщили не хазары, а
шведы, и на место южной руси поставить северную норманскую русь. Допустим, однако, и эту несообразность, этот шведский хаканат. Во всяком случае, норманны - шведы и готландцы - появлялись на северных окраинах нашей страны. Вопрос в том, были ли это вооруженные купцы, которым удалось устроить себе лишь временные стоянки, места торгового обмена, или же - колонизаторы-завоеватели, прочно освоившие южный берег Ладожского озера и двинувшиеся оттуда на юг для овладения славянскими землями по Волхову, Днепру и Волге?