В византийской литературе VI века есть указание на доброе отношение славян к рабам. «Пленники у славян не так, как у прочих народов, не навсегда остаются в рабстве, но определяется им известное время, после которого, внеся выкуп, вольны или возвратиться в отечество, или остаться у них друзьями и свободными»[274]. Для раба был открыт доступ в славянскую общину без унижения и без ограничения в правах[275].
Такие черты славянского характера давали иногда повод утверждать, что народ наш «тихий и смирный», вследствие невоинственности своей не способен отстаивать свою независимость, создавать и поддерживать государственные начала жизни.
Да, благостный Бог славянский не имеет в своей сущности воинственных черт. В этом отношении мы гораздо ближе к нашим восточным братьям - индусам и иранцам, чем к братьям западным. Мало этого. Верховный Бог у славян еще более чужд борьбе, насилию, захвату и завоеванию, чем мирные боги Индии и Ирана, и совершенно противоположен в этом отношении германским богам, в природе которых воинственность была главным свойством. Но все это лишь означает, что в мировоззрении восточных славян достоинство и подвиги воина не почитались сами по себе заслугой, религиозно освященной и награждаемой богами, как это было у германцев и скандинавов. Война и у славян не исключается из жизни, но она житейское дело, которое иногда необходимо для того, чтобы разрешить то или иное жизненное задание; религиозный смысл она получает лишь тогда, когда самое задание имеет религиозное значение; так получила отблеск святости защита родины и веры.
Наши предки не были лишены ни воинской силы, ни воинских доблестей, но мирный характер их языческой веры определил до известной степени особенности их ратных предприятий. Они способны были и на смелые набеги ради захвата удобной для них земли, о чем говорят нам известия об антах, нападающих на Византийскую империю, о Черноморской Руси, разоряющей морские берега. Но большее число войн, ведомых русско-славянским народом, было не нападением, но обороной.
Политическая жизнь страны не страдала от оборонительного характера ратного дела. Не только военный захват создает основу государства; если военные походы и могут вызвать к жизни великие империи, то всегда ли прочно единство этих империй и не разлетается ли оно, как дым? Вспомним Александра Македонского, Карла Великого, Наполеона, не говоря уже о государствах готов, гуннов и кочевников из азиатских степей (Чингиз-хан). Завоевание не есть необходимое условие для государственного устроения. Иное дело - оборона своей земли. Беззащитный народ теряет самого себя перед лицом врага, земля его становится частью чужой земли, он сам растворяется в чужом народе.
Мы знаем, что наши предки доваряжской эпохи землю свою сберегли и сумели ее оборонить от всяких напастей и среди всяких невзгод. Опорой их самозащиты была вера в благого Бога, Бога мирной жизни на земле. В самом деле, они крепко верили, что мирное устроение земли было божьим делом, и на самом существе этого дела отображалась сущность благой и одаряющей божьей природы. Земля для них была землей святой[276], и благо ее почиталось выше отдельной человеческой жизни и преходящих человеческих благ. В христианское время эта земля стала «Домом Божьей Матери». «У нас белый царь, над царями царь. Он и верует веру крещеную... Он стоит за Дом Богородицы»[277]. Эта земля, в силу своей святости, была не только основой материального благосостояния, но и вещественным проявлением божественной силы, а свобода, т. е. независимость этой земли от чужаков, понималась всегда как свобода самобытной веры, свобода по-своему, по обычаям своих отцов созерцать Бога и поклоняться ему. Русские славяне без рассуждений отдавали жизнь за свою святую землю и за свою святую свободу и с отчаянным мужеством обороняли их от врагов. «Начиная сражение, - говорит греческий писатель VI века Прокопий, - они в пешем строю бросаются на врага, держа в руках небольшие щиты и дротики. Они не надевают рубашки, иные не имеют и плаща, но бросаются в состязание с врагом, одетые в одни шаровары. Они проворны и очень сильны»[278]. Подобный же отзыв дает писатель Маврикий (VI в.). «Племена славян и антов (т. е. восточных славян) любят свободу и не выносят ига рабства и повиновения. Они особенно храбры и мужественны в своей стране и способны ко всяким трудам и лишениям»[279]. «Кто в подсолнечной может разбить и подчинить нашу силу, - говорили славянские вожди аварам в VI веке, - наша земля останется при нас, пока будут войны и мечи»[280]. Славяне понимали войну как защиту своей веры, т. е. своего духовного богатства; без него и не могло процветать богатство земное, без него не могло быть и никакой жизни. 400 лет жестокой борьбой добивались немцы и скандинавы покорности балтийского славянства; напрасно! Венды всем народом отчаянно обороняли свою землю и свою языческую веру... Большая часть вендских племен была истреблена беспощадным победителем[281]. Наша Русь и в языческое, и в христианское время вела войны со всевозможными врагами, приходившими и с востока, и с запада. В походы водили ее князья; их поддерживала сила народного достоинства, не допускавшая унижения от врага. Вспомним приведенную выше беседу патриарха Фотия о русах, не стерпевших несправедливости к своим соплеменникам. Вспомним русскую сказку, записанную на нашем севере. «Не след мыть ноги и целовать (татарских) бахил (сапог) русскому послу Захарью Тютрину. Пусть поганый татарин Мамай безбожный, буде есть вера, целует ноги русского посла Захарья Тютрина»[282].