Нимфа добавила закачавшемуся мужику от себя.
— Ты не понимаешь! Мне нельзя даваться в руки вампирам живой! Для них кровь нимфы… — договорить Ни’ида не успела, потому что дверцы с обеих сторон распахнулись и нас обеих вытащили на свет божий. И хоть мы сопротивлялись, как пантеры, поволокли за здание аптеки, где быстро и надёжно скрутили сзади руки, заклеили скотчем рты и, как мешки с мукой, бросили в багажник огромного чёрного внедорожника.
Практически одновременно с захлопыванием багажника, машина двинулась с места.
Всю дорогу, подпрыгивая на ухабах, ощущая рядом теплый бок нимфы, я думала о её последних (тьфу-тьфу-тьфу) словах, о том, что ей нельзя даваться вампирам живой… И о том, что кажется, зря я усомнилась в ней. За сегодня Ни’ида дважды спасла меня. А вот в третий раз не повезло…
Нимфа что-то промычала, и вряд ли это был стон от резкого торможения машины или подпрыгивания на очередном ухабе. Cкорее, Ни’ида злилась, от того, что хотела что-то мне сказать, но какой тут разговор, когда у обеих плотно заклеены рты, а руки связаны за спиной?! Я тоже промычала что-то гневное в ответ, от чего Ни’ида еще больше разозлилась.
Очередной прыжок машины слегка повернул меня, и по запястью скользнули холодные пальцы нимфы. Так вот она о чем! Я попыталась развернуться поудобнее — может, ей удастся развязать мне руки? Конечно, слабое утешение для путешествующих в багажнике джипа в неизвестном направлении, но все же… Кто знает, может, перед смертью мы еще пару-тройку носов сломаем?! Какое-никакое, а алаверды!
Правда, сбыться нашим планам было не суждено. Не знаю куда, но приехали мы раньше, чем Ни’иде удалось избавить мои руки от скотча.
Особо не церемонясь, нас вынули из багажника и понесли куда-то. Сказать по правде, не очень-то разберёшься, куда, вися у кого-то на плече. Одно порадовало: то, что нас внесли в частный дом, вселило хилую, но все же надежду. Хуже было бы, если бы нас поволокли в лесную чащу или на берег озера…
Миновав несколько комнат, бросили на низкую твёрдую кровать, укрытую черным покрывалом. Я не успела привыкнуть к полумраку комнаты, освещённой неверным красным светом светильников на стенах и пламенем чёрного цвета свечей, когда в комнату зашел человек, как мне показалось. Хотя кто их тут разберет. Судя по копне светло-русых кудрей, стильной летней куртке, вроде бы не вампир. Парень склонился ко мне, заглядывая прямо в расширившиеся до невозможности от удивления глаза, потянул цепкими пальцами за подбородок.
— Она, — удовлетворённо кивнул он вампирам. Затем резким движением сорвал с лица скотч.
— Арсентьев! — возмущенно выдохнула я, изо всех сил стараясь сдержать стон. Мало приятного, знаете ли, когда с твоего лица сдирают противную липкую ленту!
— Тварь! Что всё это значит?
— Тёма, не бузи, — вполне миролюбиво обронил мне Славик. — Сейчас всё узнаешь.
— Ах ты мразь!
— Ну вот, и это вместо благодарности за то, что я как могу, способствую воссоединению семьи, — Арсентьев наигранно оттопырил вперед нижнюю губу.
— Какой ещё семьи? — решила уточнить я.
— Нашей, сестричка, — с этими словами в комнату вошел ещё один парень. Несмотря на то, что, как и вампиры, одет в кожу, вампиром явно не был. Светлые, ближе к блондинистым, волосы, развязная походка.
Вошедший затянулся тонкой коричневой сигаретой, выдохнув мне в лицо струю вонючего дыма:
— Где Латана.
Откашлявшись, я пожала плечами.
— Уехала.
— То, что уехала, мы и без тебя знаем! — заорал этот псих, и более спокойным тоном добавил, — Куда?
— Я не спросила…
— Пол, — Арсентьев успел перехватить руку в черной кожаной перчатке без пальцев, занесенную для удара. — Может, она и не врёт. Сам видел — пусто.
— Где ключ? — повернулся ко мне этот самый Пол.
— От квартиры? — услужливо предложила я. А что, проверять, насколько хватит выдержки у этого отморозка, или совести у Славика, чтобы сдерживать его, не хотелось.
— …!
В ответ я захлопала глазами и сглотнула.
— Она не помнит ничего, — опять влез Славик.
— Не помнит… — скептически процедил Пол, затягиваясь. — Зря ты ей веришь. Я слишком хорошо знаю нашу сестричку, чтобы забыть о её дьявольской хитрости.
Под его изучающим взглядом мне стало не по себе. Невесть откуда взявшийся братец разглядывал меня взглядом маньяка. А ведь с него станется меня пытать, обречённо подумала я. Раз уж он не верит в то, что я ничего не помню.
— Ладно, — добавил он через минуту. — Никуда не денется, расскажет все, что знает.