Многие йорги согласно закивали головами. Закончить старейшине не дал Урум.
«Вы глупцы! Вы слепы, как кроты. И поплатитесь за это. Мы все поплатимся,» – кричал он в накатившем припадке бешеной ярости, столь редком у йоргов, что большинство из них застыли в изумлении, уставившись на него. – «Люди переловят и перебьют нас поодиночке. Очнитесь! Надо действовать, пока не поздно.»
Урум понимал, что эта вспышка гнева окончательно погубила все дело. Теперь от него отвернутся даже те, кто сомневался. Сочтут его дерзким и неуравновешенным глупцом, рискнувшем созвать всеобщий сход из-за нелепых фантазий.
Совершенно обессилев от долгого нервного напряжения, Урум сидел на берегу озера, повернувшись спиной к поляне. Йорги потихоньку разбредались, направляясь домой. Поляна опустела. Ула присела рядом и положила руку ему на плечо.
«Я не смог убедить их, Ула. Хорошо, хоть ты мне веришь,» – устало сказал Урум.
«Я все видела своими глазами, меня не надо убеждать,» – пожала плечами подруга.
«Мы обречены,» – прошептал молодой йорг.
«Может быть и нет,» – загадочно ответила Ула. – «Ушли не все.»
Урум порывисто обернулся.
На поляне в свете луны темнели два силуэта. Здоровяк Гурун заострял острогу, готовясь к рыбалке. Нума безмятежно наблюдала за ним, периодически проверяя пальцем остриё. Похоже, эти двое нашли общий язык и неплохо поладили.
«Хоть кому-то моя безумная затея пошла на пользу,» – с горькой усмешкой подумал Урум.
«Зачем ты здесь?» – обратился он с вопросом к гиганту.
«Останусь, посмотрю, что, да как,» – коротко ответил тот, любуясь своей работой.
«Ты веришь мне?» – продолжал допытываться мятежник.
Гурун лишь пожал плечами.
Пробка вылетела.
Едва только мартовские коты оккупировали крыши, определившись с дамами сердца, а небо сбросило осенне-зимнюю серость, полиняв до ярко-голубого, как в городе началось хаотичное, на первый взгляд, движение. Цокали по булыжным мостовым свежеподкованные, тщательно отобранные лошади, краснели от натуги кузнецы, спешно заканчивая выполнять заказы городского правителя, позвякивало начищаемое оружие, солилась в бочках рыба, изрядно сдобренная перцем для пущей сохранности, вялились ломти мяса, становясь тонкими и твердыми, вроде сапожной подошвы, так что никакие черви не смогли бы его прогрызть.
Городские мальчишки, потеснив любвеобильных котов, просиживали целыми днями на крышах самых высоких домов, до слепоты вглядываясь в морской простор. Дело в том, что первому, принесшему долгожданную весть, полагалась награда лично от Домиара. Высматривали они полосатые паруса. И когда, наконец, углядели, то горохом посыпались с крыш и, толкаясь локтями, ватагой, наперегонки понеслись по улицам, пугая ослов, собак и в панике жмущихся к стенам хозяек. К правителю их, конечно, не пустили, но горстью мелких монет одарили, бросив её в толпу мгновенно передравшихся мальчишек.
К вечеру у горожан буквально рябило в глазах от многочисленных полосатых прямоугольников иноземных парусов. Такого количества кораблей гавань вместить не могла, и они рассыпались по всем мало-мальски подходящим бухточкам в округе.
Ещё через два дня в мастерскую мастера Горада пожаловала целая делегация иноземцев в традиционных длинных белых рубахах. Пока они осматривались по сторонам, толмач, посланный сопровождать их, немедля приступил к делу.
«Кто здесь мастер Горад?» – зычным голосом спросил он и, небрежно поклонившись вышедшему мастеру, продолжил. – «Правитель Домиар просит тебя продать этим высокочтимым господам столько легких возков и телег, сколько им будет надобно.»
«Но у меня нет свободных возков, я делаю их только под заказ. Все, что Вы видите, уже продано и имеет своих хозяев,» – покачал головой Горад.
«Поскольку дело не терпит отлагательств, то заплачено тебе будет вдвойне. И, боюсь, отказаться ты не можешь,» – сурово закончил толмач. Было понятно, что спорить с ним, все равно, что писать против ветра. Гораду оставалось лишь развести руками.
Иноземцы рассыпались по двору, осматривая возки. Балаш наблюдал за ними из сарая, с удовольствием вслушиваясь в язык и вспоминая знакомые слова. Настолько увлекся, что не заметил, как один из них прошмыгнул в сарай и ласково почесывает за ухом сидящую на верстаке кошку. Кошка жмурилась и урчала. Юноша приветливо улыбнулся незнакомцу. Через несколько минут благодушное настроение Балаша исчезло без следа.
После того, как гости выбрали, что им требовалось и заплатили щедро, не торгуясь, толмач заявил: «Правитель Домиар требует также, чтобы один из твоих помощников по имени Балаш сопровождал иноземцев в пути, дабы без задержки чинить возки в случае надобности.»