Макар снова застонал. Только сейчас до недалекого грубияна Грома стало доходить – что-то здесь не так. Приятель был белее полотна, холоден, как лед, полуоткрытые, сухие губы посинели, будто он наелся жимолости, он держался за живот, свернувшись в клубочек, и стонал. При похмелье все бывает иначе, уж Гром то знал.
«Макар, что с тобой?» – испуганно затормошил он лежащего.
Далеко не сразу, но тот открыл глаза, хотя мутный взгляд никак не мог сосредоточиться.
«Гром? Это ты, Гром?» – едва слышно прошептал он. – «Ничего не вижу.»
«Да, да. Я сейчас. Отнесу тебя в лагерь. Лекаря…,» – засуетился Гром.
«Кончаюсь я,» – тоскливо зашептал Макар. – «Иноземец…»
Как ни туповат был Гром, но, когда осознал, что могли означать последние слова умирающего, холодок пробежал у него по спине. Встав на четвереньки рядом с другом, он быстренько засунул два пальца себе в рот так далеко, как смог. Это сработало. Вылаканная недавно со дна котелка жижа хлынула обратно. На всякий случай Гром совал два пальца в рот так долго, пока после мучительных спазмов из желудка не полилась желто-зеленая, едкая слизь, а после и вовсе ничего. Когда он закончил, Макар был уже мертв, безмятежно глядя в небо мутно-голубыми глазами с красными прожилками полопавшихся сосудов.
«Я тоже умру? Или не умру?» – в панике думал Гром. – «Я же все сблевал. Да и было в котле немного – на самом донышке. И во мне совсем недолго.»
От страха мужик даже не мог понять: болит у него что-нибудь или нет.
«Иноземец,» – вдруг стукнуло ему в голову. – «И почему я его тогда не убил? Вот убил бы, и ничего бы этого не было.» Логика была поистине железная.
Гром рывком вскочил на ноги. Когда он точно знал, что нужно сделать, то действовал, как настоящий солдат – быстро, без раздумий и промедлений, с напором разъяренного быка. Оставив тело приятеля в лесу, Гром решительно зашагал в лагерь напрямую, продираясь через изрядно помятые и без меры удобренные за последние дни кусты и пиная ни в чем неповинные шишки.
Выбравшись из леса, Гром дернулся было по направлению к шатрам иноземной владычицы, да остановился в недоумении, пристально вглядываясь в стелящийся над озером утренний туман. Из тумана со стороны степи в полной тишине быстро надвигались два огромных, бурых холма. Грому казалось, будто они плывут над землей, словно летающие шары, наполненные горячим воздухом над костром. Но ровно до того момента, как они добрались до лагеря.
«Шмяк,» – сочно хрустнуло и булькнуло раздавленное человеческое тело под массивной ногой.
«Шмяк,» – лопнуло ещё одно, словно гнилое яблоко упало на мостовую и расползлось неаппетитной, коричневой кучкой.
Оцепенев от нереальности происходящего, Гром не мог сдвинуться с места. И только первый раздавшийся вопль ужаса привел его в чувство. И совсем уж полной неожиданностью для мужика было понять, что вопль этот – его.
Между тем холмы, да не холмы вовсе, а чудовища, размером с гору, не сбавляя скорости топтались по лагерю, кружились на месте, мотались из стороны в сторону, стараясь подавить как можно больше народу. Их огромные уши развевались на бегу, словно флаги, а рога длиной со взрослого мужчину, росшие почему-то внизу морды, повинуясь движению головы, раскидывали в разные стороны все, что попадалось: людей, лошадей, припасы, навесы от дождя и прочее. Но самым удивительным было другое – на шеях чудовищ сидели йорги.
Гром спрятался за самое толстое из оказавшихся поблизости деревьев – не менее чем столетнюю ель и уже оттуда, из относительно безопасного места, наблюдал за происходящим. В лагере царил хаос. Вопли боли и ужаса накатывали волнами по мере продвижения чудовищ. Обезумевшие от страха лошади носились по лагерю, внося свою лепту в число человеческих смертей и увечий. Спросонья люди не понимали, что происходит, куда бежать, с кем сражаться. Кто-то хватался за оружие, другие – за собственные портки. Многие были пьяны и гибли во сне. Расползавшийся от озера клоками туман цеплялся за кусты и мешал сориентироваться даже тем, кто держал в руках оружие и готов был действовать.
Момент для атаки был выбран идеально.
Воздаяние.
Высовываться из своего убежища Гром не собирался, надеясь только, что толстую, столетнюю ель, за которой он распластался и другие такие же, росшие рядом, гиганты атаковать не будут. Ну, зачем им это? Стволы деревьев толщиной с их ноги, все-таки серьезное препятствие. Да и не развернуться таким огромным существам в лесу среди деревьев. Успокаивая себя этими мыслями, Гром во все глаза наблюдал за происходящим.