Между тем Лили уже перестала дуться и затеяла новую игру – в красавицу. Эта игра Фаруху нравилась гораздо больше. От него требовалось лишь сидеть перед зеркалом и изображать капризную даму, вечно недовольную своей прической. Лили с упоением вонзила костяной гребень, украшенный тонкой резьбой, в его шевелюру, немилосердно выдирая целые пряди. Но Фарух был готов вытерпеть и это, только бы посидеть спокойно хоть четверть часа. Он подозревал, что на большее время игра, увы, не затянется.
Из-за окна послышался приглушенный смех. Дочери Анаис – погодки Стана и Семира, устроившись на качелях в тени развесистого, старого каштана, делились друг с другом девичьими тайнами. Фарух навострил уши. Чужие секреты – это всегда интересно, даже глупые – девичьи.
«И вовсе он не такой, совсем не похож на своего отца,» – продолжила Стана какой-то ранее прерванный разговор.
«Конечно, такой. Напыщенный, высокомерный единобожник. Вышагивает важно, словно гусь. И что ты в нем нашла?» – парировала Семира.
«И не капельки не гусь. Он такой красавчик. И так смотрит, так смотрит,» – мечтательно произнесла Стана.
«Похоже, кавалеров обсуждают,» – сообразил Фарух.
«Ах, как смотрит,» – передразнила сестру Семира – более бойкая и злая на язык из двух сестер, закатив глаза к небу и притворно вздыхая. – «Неужели он тебе и правда нравится? Он же тебе и двух слов не сказал, только смотреть и может.»
«А вот и сказал. Он приглашал меня посмотреть новый корабль своего отца и даже обещал прокатить вдоль побережья,» – неожиданно заявила скромница Стана.
Семира аж рот открыла от изумления: «Когда же это он успел?»
«Да пока ты копалась в пыльных книжках вчера в лавке. Ты у книжных лотков обо всем забываешь, и не дозовешься тебя. Совсем, как папа. А я пошла в соседнюю лавку, серьги посмотреть. А там он. Ну, мы и поговорили,» – с пылающими щеками пояснила Стана.
«Ух ты, не ожидала от тебя такого,» – с невольным уважением посмотрела на сестру Семира. – «Но мама ни за что не отпустит.»
«Не отпустит,» – уныло подтвердила очевидное Стана.
Брачный рев дикого осла был ничем по сравнению с истошным воплем, раздавшемся из ближайшего окна и вспугнувшего девушек, словно робких птичек. Это заслушавшийся и потерявший бдительность Фарух не заметил, что Лили, решив подравнять его кудри, взяла в руки ножницы и заодно подравняла мясистую мочку уха. Кровь полилась ручьем. Не до конца отрезанный кусочек уха болтался на тонкой кожице, покачиваясь из стороны в сторону, будто диковинная серьга. Перепуганная Лили выронила ножницы, округлила глаза и тоже заорала дуром. Имя предприимчивого кавалера так и осталось неизвестным.
«Значит, Стана влюбилась в какого-то щенка – сына капитана корабля и нашего единоверца. Пустая ерунда, конечно, на дяде стоит доложить, наверное,» – рассуждал Фарух, по случаю полученной травмы осыпанный милостями Анаис и даже приглашенный к ужину. Лили ластилась к нему, как кошка и весь вечер норовила поиграть в лекаря, чему Фарух отчаянно сопротивлялся.
Дядя Идомей отнесся к отчету вполне благосклонно. Хотя, кто знает, что он думает на самом деле, этот каменный истукан.
А через некоторое время Лили слегла. Сначала по телу пошла какая-то красная сыпь, потом появилась слабость и, как следствие, отсутствие аппетита. Лили жаловалась то на боль в боку, то в голове, то везде и всюду. Она лежала в постели вялая и грустная. Пребывающий в ужасе Фарух не отходил от неё ни на шаг. Ведь это он подлил девочке зелье в питьё. Всего три капли, как и велел дядя.
Лекари в недоумении качали головами. Природа болезни была им совершенно неясна. Однако ж, все они сошлись во мнении, что случай не тяжелый и жизни девочки вряд ли угрожает, прописав ей, на всякий случай, полный покой и обильное питьё. Поэтому морскую прогулку, на которую семейство владычиц пригласил богатый единобожник – владелец нескольких кораблей решено было не отменять. Конечно, Лили под присмотром заботливого отца предстояло остаться дома.
«Напрасно ты не осталась дома,» – выговаривала Анаис сестре по дороге к причалу. – «Не пристало развлекаться, когда твоя дочь больна.»
«А, пустое,» – легкомысленно отмахнулась от нравоучений Руза. – «Фарух и так торчит с ней целыми днями. Зачем ещё я?»
К несчастью, Руза не была самой заботливой матерью.
Между тем, день был чудесным. Яркое солнце немилосердно слепило глаза, море искрилось и сверкало, легкий ветерок сдувал дневную жару и освежал, чайки, противно галдя, носились вокруг корабля. Новенький, пахнущий смолой и деревом корабль мягко и пружинисто покачивался на волнах, словно пробка от бутыли вина, готовясь первый раз выйти в море. Ждали только почетных гостей. Чрезмерно взволнованный оказанной ему честью владелец корабля Хамид беспокойно мерил шагами палубу, продолжая то затихающую, то разгорающуюся с новой силой перебранку с сыном.