– Замуж выйдете?
– Что Вы?! Как Вы можете так говорить?! Я даже думать об этом не могу. Для меня Ваш брат жив всегда, везде, всякую минуту! Как бы я могла быть с кем-то другим, принимать ухаживания, улыбаться? Это решительно невозможно!
– К слову, Вы еще бываете у Чинского? – поинтересовался Феликс про знакомого оккультиста.
– Собиралась к нему по приезде… – Муня всегда интересовалась потусторонним миром, и визиты к разным шарлатанам не были для нее новостью, однако к Чинскому ее привели именно братья Юсуповы.
– Будьте осторожны! Он оказался настоящим мошенником и злодеем! Из бумаг Николая я понял, что Чинский всячески поощрял его страсть к Марине, внушал ему, что это некая кармическая связь! Меня и родителей выставлял врагами. И как же хитро все устроил, что мы не делились друг с другом ничем, что он нам вещал. Мерзавец!
– Какой ужас! Как же так? Он ведь так точно предсказал катастрофу…
– О, это не составило ему труда, ведь он буквально сотворил ее собственными руками!
– Каков подлец! Но Вы уже нашли кого-то, кто заслуживает доверия? Мне все-таки необходимо поговорить с Николаем… так много вопросов осталось без ответа…
Феликс на несколько секунд замялся.
– Видите ли… Мамá поручила меня Великой Княгине, которая, Вы знаете, очень набожная. В данный момент я пробую посмотреть в эту сторону. Соответственно, никакого спиритизма и прочих богомерзких увлечений. Займусь благотворительностью. Великая Княгиня недавно открыла больницу для женщин, страдающих туберкулезом, и предложила мне посетить обездоленных, живущих в трущобах, многие из которых заражены этой болезнью. Знаете, там есть места, где совсем не бывает солнечных лучей, кто-то спит прямо на земле, в холоде, сырости и грязи!
– Какой же Вы необыкновенный человек! Вы так же добры и благородны, как Ваш покойный брат! Я бы тоже мечтала заняться чем-то подобным! – всякий раз видя искреннее восхищение в наивных, чистых глазах Муни, Феликс чувствовал неловкость. Она ни в ком не видела подвоха или грязи.
– Не все так радужно, были и разочарования. К примеру, значительная сумма, вырученная с продажи кое-каких личных вещей, испарилась за несколько дней. А еще я заметил, что некоторые эксплуатируют мою наивность или платят неблагодарностью. Знаете, что я понял? Всякая денежная помощь должна оказываться с умом! И желательно, чтобы она сопровождалась сердечностью и беззаветностью, как это делает Великая Княгиня, однако это, надо признать, самое сложное и, по-моему, просто не всем дано!
– Не могу ли я быть чем-то полезна? Правда, собственных средств у меня немного…
– Ежели появится что-то, я дам Вам знать. Великая Княгиня сейчас занята созданием обители милосердия, может быть, там что-то будет.
Они подъехали к гостинице, где уже не находила себе места Любовь Валериановна.
– Как жаль, что я не могу остаться здесь, у его могилы, чтобы каждый день приносить ромашки и говорить с ним… – вздохнув, сказала Муня. – Хотя, знаете, все-таки нельзя вполне осознать, что это его могила. Я скорее поверила бы в исчезновение всего мира, всего видимого и примирилась бы с этим, чем с тем, что его нет!
ХIII
От гнетущей тоски осени Юсуповы перебрались в солнечный Крым. Великая Княгиня, видя свой долг в том, чтобы поддержать подругу, оставила на время дела обустройства обители на помощников и составила Зинаиде Николаевне компанию. Она просила Дмитрия присоединиться к ним, чтобы у Феликса, за которого она теперь тоже чувствовала ответственность, была компания его возраста.
Дмитрий знал Феликса с детства, поскольку дядя с тетей давно дружили с его родителями. Юношу всегда занимали рассказы о проделках соседского сорвиголовы. Где-то в душе он завидовал, что не может позволить себе такой свободы в шалостях, не может стать героем забавных, иногда постыдных историй, ведь он кузен Императора. Теперь сердце Великого Князя наполнилось сочувствием к младшему Юсупову из-за потери брата. Он тоже переживал расставание с сестрой. Она, конечно, лишь вышла замуж и уехала за границу, но для Дмитрия, оставшегося в России без самого близкого человека, это было почти одно и то же.
– Я не могу заменить Вам Николая, но Вы всегда можете рассчитывать на мою дружбу, – немного смущаясь, обратился Дмитрий к Феликсу, когда они возвращались с корта к чаю.
Феликс, в отличие от своего кузена Михаила Сумарокова-Эльстона, отвратительно играл в теннис, слабыми руками посылая мячи как Бог на душу положит. Дмитрия неловкость князя, который, казалось, больше манерно кривлялся и паясничал, веселила. Своим позёрством и хорошо подвешенным языком Феликс напоминал Великому Князю Робера Монтескью, с которым он познакомился в Париже на приеме, куда его брал отец.