Ответ пришел в виде их же запроса с резолюцией Государя. Пункты, касающиеся княжеского титула и ложи в театре, были вычеркнуты. Выходы предлагались совершать, как полагается жене генерал-адъютанта. Таким образом, из всего списка полностью приняты были лишь два пункта. Негусто.
Павел, в свете последних событий в семье с Николашей и Кириллом ожидавший получить то, что просил, был снова взбешен.
– Да что такое нашло на Ники? Он всегда был милым, добрым мальчиком! Но это просто невыносимо!
– Не может это быть влияние Императрицы? – предположила Ольга, которая была уверена, что у Николая II, любящего своего дядю, не было причин продолжать так сурово его наказывать.
– Да, скорее всего, не обошлось без Эллы и ее сестрицы.
– Знаешь, мне и в Париже неплохо. Я за эти годы отвыкла от России, и, прости, мне не хочется возвращаться в твой дворец. Он какой-то холодный, чужой… Мне кажется, там до сих пор витает дух твоей первой жены.
– Умоляю, оставь эту ересь!
– Я имею в виду метафорически, – начала оправдываться Ольга, хотя ей в самом деле в доме Павла было не по себе и мерещились разные тени.
– Ты отпустишь Бодю в Россию одного?
– Бодю? В Россию?
– Да, он должен учиться в Пажеском корпусе.
– Но ведь он плохо говорит по-русски… и вообще, он такой тонкий, чувствительный, какой из него офицер? – расстроилась мать. – Нет ли другого поприща для мальчика, учитывая его таланты?
– Какого, к примеру? Артистического? Сын Великого Князя не может служить в театре. Его место в армии. А русский язык есть время подтянуть. Он же не сейчас поступает. Это не обсуждается, – Павел вдруг зазвучал категорично, неумышленно вымещая злость на венценосного племянника на жене. – Пажеский корпус – единственный выход, иначе ты окончательно его избалуешь!
– Хорошо, но тогда дом необходимо реконструировать, сделать его пригодным для жизни, приветливым, если угодно. – Ольга вроде и не перечила, но тут же выставила такие условия, что супругу его требование могло дорого обойтись. – Или, может быть, стоит построить новый?
– Это довольно большие траты…
– Где-нибудь в Царском Селе, – графиня молниеносно увлеклась идеей, не обращая внимания на сомнения супруга. В ее темных глазах вспыхнул подзабытый на какое-то время огонь. – Что, ежели отстроить дворец по образу версальского Малого Трианона, в стиле Людовика XVI? Пусть он будет роскошнее и элегантнее Александровского. Да, только вообрази, дворец графини Гогенфельзен шикарнее царского особняка!
Не откладывая в долгий ящик, Ольга связалась с Михен и, получив у той всю необходимую информацию, в частном порядке приобрела у наследников Половцова землю в Царском Селе, как раз напротив дворца Великой Княгини. Ольга всегда добивалась всего, чего хотела. Скоро началась грандиозная стройка.
Павел получил приличную сумму с уделов. Великий Князь рассудил так: раз Государь не пожелал пойти навстречу с титулом для жены, пусть компенсирует унижение материально.
ХVI
Несколько месяцев Муня не могла забыть слова Феликса о Марфо-Мариинской Обители Милосердия. Девушка начала узнавать, и чем больше она погружалась в предмет, тем настойчивее становилась мысль оставить мирскую жизнь и посвятить себя служению Богу и обездоленным. Она уже видела себя, облаченную в скромное жемчужно-серое платье, с покрывающей голову белой косынкой, помогающей страждущим. Периодически в эти идеалистические мечты вклинивались переживания о матери, которой тяжело далось бы расставание с дочерью. Любовь Валериановна будто чувствовала, что Муня что-то замышляет, и загодя начала болеть. Но даже страх за мать не остановил девушку, и, в конце концов, она решилась просить помощи у Феликса, который был близок к Великой Княгине и мог замолвить о давней приятельнице словечко.
Молодой князь искренне хотел помочь мадмуазель Головиной, которая так трепетно относилась к его брату и которая слишком тяжело переживала смерть Николая. Правильнее сказать, никак не могла пережить.
Воспользовавшись удобным моментом, когда Великая Княгиня навещала мать в Петербурге, он передал ей просьбу Муни, описав в паре слов суть проблемы.
– И как давно она приняла решение оставить все мирское? Взвешенное ли это решение или сиюминутные порыв?
– Насколько я знаю, она до сих пор колеблется, хотя все больше и больше склоняется к выбору духовной стези.