– Это значит, устраивать что-то… позаботиться о чем-то…
– А-а-а-а, заботы… это к Ирине, – зевнула одновременно успокоенная и разочарованная смыслом нового слова малышка. – А можно, чтобы Бодя не уезжал?
– Ему нужно учиться. Но мы все вместе поедем в Петербург, чтобы быть к нему ближе, – прошептала Ольга.
– Когда? Когда мы поедем? – Натали готова была вскочить и выезжать прямо в ту же секунду.
– Не теперь. Позже. А пока засыпай! Бери пример с сестры, она уже десятый сон видит!
Ольга поцеловала младшую дочь, погладила ее шелковые локоны и вышла, шурша юбками.
На приеме был весь аристократический цвет, включая королей Испании и Болгарии и русских Великих Князей.
– А что с Павлом? Почему он такой смурной? – поинтересовался у Ольги Великий Князь Николай Михайлович, когда Павел Александрович отошел к Альфонсо VIII.
– Разве? Ничего серьезного, небольшой весенний сплин.
– Или ностальгия? Это лишь мое сугубо личное мнение, и я, безусловно, могу ошибаться, но мужчина без какой-либо существенной деятельности чахнет. Необходимо какое-то дело, занятие, хорошо бы на государственном поприще. Приемы, балы и всякая меценатская дребедень не в счет. Я в свое время нашему Мише тоже самое говорил.
– Для этого нужно вернуться в Россию.
– Павел разве этого не хочет?
– Видите ли, не все так безоблачно… Вы же знаете отношение Государя к нашему союзу…
– Милая Ольга Валериановна, по-моему, Вам нужно брать все в свои нежные, белые ручки. Ники брак признал. Павел – последний из братьев его отца, для Государя это важно. В России Вам легче будет добиться желаемых привилегий. Никто не может устоять перед Вашим обаянием, сдастся, в конце концов, и царская чета.
– Ваши бы слова – да Богу в уши!
Ольга никогда в себе не сомневалась. Мнение со стороны лишь подтвердило, что мыслит она в нужном направлении.
– Нет-нет, как же мы здесь без вас? – немного переигрывая, запротестовала принцесса Эдмон Полиньяк, которая, подходя, услышала последние фразы Бимбо и графини Гогенфельзен. – Я только на днях видела в «Фигаро» заметку о том, что Великий Князь Павел, без сомнения, самый утонченный из парижан и что графиня де Гогенфельзен – одна из самых прекрасных женщин Парижа. «Эта благородная дама, и по происхождению, и по свойствам ума и щедрого сердца, любезна со всеми и всеми обожаема!» Каково? Может быть, не дословно, но весьма близко к тексту. И Вы хотите лишить нас удовольствия лицезреть Вашу красоту и элегантность? Не дайте Парижу погибнуть в собственной вульгарности!
Хотя большая часть светских комплиментов была чистым лицемерием, все же их обилие редко кого могло оставить равнодушным. Сердце Ольги дрогнуло.
XX
Наконец, дворец был готов.
На новоселье пригласили всех детей, взрослых с их семьями, мать, брата и сестру Ольги с племянницами. Прекрасный, устроенный со вкусом царскосельский дом ожил, наполнившись радостной суетой и смехом.
Хозяйка с удовольствием показывала гостям свою новую резиденцию. Первое, что бросалось в глаза, это многочисленные портреты отца Его Императорского Высочества, Александра II, вероятно, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, какая кровь течет в жилах теперешних владельцев дома. Император, казалось, не без удовольствия взирал с портретов на развешанное по стенам собрание французской живописи, которая превращала особняк в настоящий, пусть небольшой, музей французского искусства, эдакий уютный мини-Лувр. Кроме живописи, Ольга гордилась роскошной коллекцией фарфора, а Павел – потрясающей и по масштабу, и по наполнению подборкой книг, которые размещались как в библиотеке, так и в его кабинете, отделанном деревом и бордовой тканью. На втором этаже были спальни и жилые комнаты. Гости, все как один, приходили в восторг от уборной Великого Князя, в которой он отдыхал после завтрака. Вероятно, из-за умывальника, помещающегося в нише красного дерева.
Подали обед. Некоторая первичная натянутость между сводными братьями и сестрами быстро прошла, и гостиная загудела оживленным разговорами. Дмитрий взял на себя заботу развлекать сидящую рядом Марианну, Володя болтал с Ольгой, которую любил с самых ранних своих лет. Ее супруг, граф Крейц, был занят на службе.
– Правда ли, юная барышня, что Вы не хотите выходить замуж, – шутливым тоном, чтобы придать вопросу легкости, спросил Павел Муню, когда подали кофе.