– Да, я хотела бы посвятить себя служению Богу и нуждающимся.
– Поверь мне, нет большего счастья, чем когда рядом с тобой твои дети, – Великий Князь обвел глазами своих отпрысков, задержавшись чуть дольше на Дмитрии, и погладил белокурую головку Натали, которая ластилась к отцу, прижимаясь к его руке. – Но ежели ты тверда и непреклонна в своем решении, ты могла бы стать настоятельницей в женском монастыре. Это нелегко, нужно не только любить монахинь, но и руководить ими, управлять хозяйством, однако я уверен, ты бы справилась.
Павел знал от Ольги, что у племянницы не сложилось с Марфо-Мариинской обителью, и хотел поддержать девушку. Муня его словами была растрогана.
После обеда Бодя объявил, что он с младшими сестрами подготовил выступление. Однако возникло неожиданное препятствие. Пропал ключ от клавесина. Начался переполох, горничные и няня девочек бросились на поиски.
– Натали, ты не брала ключ? – строго спросила Ольга, вспомнив, что младшая дочка недавно крутилась около инструмента.
– Нет! – Натали наивно хлопала незабудковыми глазами, но чуть более наигранно, чем требовалось для внушения доверия.
– Ты же знаешь, что брать без спроса вещи родителей нельзя? – по хитрой мордашке дочери мать поняла, что без нее пропажа ключа не обошлась.
– А что будет? Арестуют?
– Непременно! – рассмеялся Бодя. – Что там? Слышишь? Городовой уже стучит в дверь!
– Будет стыдно! – нравоучительно ответила Ольга.
– А-а-а-а, стыдно! – угроза муками совести не произвела на ребенка должного впечатления.
Гостей детская непосредственность Натали ужасно рассмешила.
Натали пошла к клавесину, где горничные и Бодя прочесывали сантиметр за сантиметром пестрого персидского ковра, и скоро ключ был чудесным образом найден, завалившимся за его край.
Выступление состоялось.
После длинного дня Ольга разбирала прическу перед зеркалом в спальне.
– Неужели это Натали спрятала ключ? – улыбнулся Павел, вспомнив неловкий казус.
– Не сомневаюсь, что это ее рук дело.
– Вероятно, ей не хотелось выступать… быть может, она робела? Сегодня для нее было непривычно много зрителей, – отец пытался найти оправдания своей любимице.
– По-моему, дочь просто тебя ревнует! Она весь день от тебя не отходила, а ты уделил внимание всем, кроме нее и Ирины… – заметила жена, легкими, ловкими движениями расчесывая свои каштановые кудри.
– Ничего, она постепенно привыкнет ко всем братьям и сестрам. Ей не будет казаться, что меня у нее отнимут. Но детям нужно понять, что вниманием родителей необходимо делиться.
– А ты привыкнешь? – вдруг спросила жена.
Павел удивленно взбросил бровь.
– Здесь, в России привыкнешь? Ты кажешься потерянным…
– Приятно видеть всю семью вместе. Это, несомненно, огромное удовольствие. Но ты знаешь причину, почему я не могу чувствовать себя полностью счастливым. У вас нет того статуса, который принадлежит вам по праву. Это все омрачает. Это оскорбительно, в конце концов! Я злюсь на Ники, и еще больше на Аликс! Чего они добиваются? Моего покаяния? – он замолчал, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, и через секунду взял себя в руки. – Ежели твое положение кажется тебе унизительным, давай вернемся в Париж! Мы можем бывать здесь время от времени, навещая старших детей и Бодю.
Ольга встала, подошла к мужу и обняла его.
– Теперь это наш дом! Я обожаю Париж и с удовольствием буду туда наезжать, но жить, мой дорогой, мы будем здесь. И можешь мне поверить, в один прекрасный день я стану княгиней!
Павел не сомневался. Эта женщина привыкла добиваться всего, чего пожелает! Именно ее дерзкую смелость, жизнелюбие, умение не сдаваться, не терять надежду, не опускать руки в самые сложные моменты он ценил больше ее милого лица и глаз цвета горячего шоколада.
– Я уверена, этот дом принесет нам огромное счастье!
– Да будет так!
Великий Князь стоял у окна и задумчиво смотрел в фиалковую ночь. Он вспомнил, как раньше, до женитьбы, он часто ждал Ольгу или гонца от нее. Теперь жена и дети были рядом, но отчего-то горло перекрыл горький комок, и на глаза наворачивались слезы.
Без малого десять лет в изгнании. Его Императорское Высочество так и не понял, почему брат и племянник были к нему так строги. Они словно говорили на разных языках. Павел низводил свою историю до банального, бытового уровня, а Сергей и Николай II мыслили категориями государственными, интересами монархии и Отечества. В недавних браках семейства, которые заключались без согласия Государя, Великий Князь видел естественное развитие событий, влияние современного мира и подтверждение собственной позиции, не понимая, что многим нарушителям порядка именно он подал пример.