– У меня дежавю. По-моему, мы уже говорили об этом, когда твоя старшая дочь выходила замуж. Что подумает отец жениха я знаю, – улыбнулся Павел, когда Ольга передала ему переживания Марианны. – Во-первых, что для него честь породниться с Великим Князем. А во-вторых, он вспомнит о своей постыдной и не менее скандальной истории с дамой весьма легкого поведения, которую он, будучи женат, не мог поделить с испанским послом. Помнится, он даже отправил агентов вскрыть стол дипломата и достать письма своей мистрессы, чтобы уличить ее в измене. Некрасивый был сюжетец. Саша был в бешенстве, когда получил от посла жалобу. Так что кто без греха, путь первый бросит в Пистолькорса камень. Когда я беспокоился, я думал не о Крейцах да Дурново, а о царской чете. Ты знаешь, как они чувствительны к таким вещам. А из-за этих переживать не стоит…
– Да, я сразу успокоила ее. Тем более теперь уж все закончилось.
– Что меня обескураживает, так это оправдательный вердикт. И это называется правосудием? Что же теперь, ежели какая-то особа имеет сомнительную репутацию, можно взять и зарезать ее вот так запросто? Хотя чему я удивляюсь. Скоро, похоже, за убийства, особенно за политические, награды давать начнут.
Ольга была согласна с супругом, хоть девица Эрика была ей крайне неприятна, тем не менее графиня не желала ее смерти и не могла оправдать смертоубийство, пусть даже совершенное в состоянии крайнего раздражения и запальчивости.
Столичное светское общество не могло обойти стороной разыгравшуюся шекспировскую драму. Столько пищи для сплетен и пересудов. Когда новость о суде докатилась до княгини Юсуповой, она лишь поморщилась. Ее не удивило, что Пистолькорс вляпался в подобную историю. Чего еще можно было ждать от человека недалекого, живущего лишь низменными инстинктами и чувственными удовольствиями?
IV
Павел в своем твидовом костюме с бриджами неспешно прогуливался с дочками по дорожкам весеннего Булонского леса, любуясь пышным цветом каштанов и раскланиваясь с редкими знакомыми, выползшими понежиться на майском полуденном солнце. Он мечтал лишь об одном, чтобы покой последних дней продлился подольше. Но у судьбы был иной взгляд на грядущие дни. Когда Великий Князь вернулся домой, ему передали неожиданную телеграмму от царственного племянника. Его Императорское Высочество сразу почувствовал что-то недоброе. В первые секунды он связал это с семьей Ольги, с пасынком или падчерицами, которые женились наперегонки, и какой-то из браков мог не найти поддержки у Царя, особенно в свете криминального происшествия, бросающего тень на имя их отца. Однако Великий Князь ошибся.
В телеграмме Государь сообщал о намерении выдать дочь Павла замуж за шведского принца, Вильгельма, и приглашал дядю на помолвку собственной дочери. Павел вышел из себя. Как можно было не посоветоваться, не узнать его мнения заблаговременно, а вот так поставить перед фактом? Несмотря на свое возмущение, решив, что упускать подходящий случай нельзя, нужно выторговать долгожданные уступки. Великий Князь заверил племянника, что готов будет приехать на церемонию с Ольгой.
В ответ Император сообщил, что они могут вернуться к этому вопросу после того, как Мари выйдет замуж, что значило, присутствовать на столь важном для семьи событии новая жена изгнанника не сможет. Дрожащей от гнева рукой Павел ответил Царю, что без супруги ноги его не будет ни на помолвке дочери, ни на ее свадьбе.
Его стали забрасывать письмами. Мари весьма сентиментально писала о том, что она без памяти влюблена в замечательного принца из Швеции. Она просила прощения за то, что дала жениху согласие, не посоветовавшись с отцом, но все произошло слишком стремительно. Вильям приехал в Москву сразу после Пасхи и, пробыв пару дней, сделал предложение. Пришло письмо и от самого Вильгаши, как его называла Мари, в котором тот просил у отца невесты благословения.
«Наглец! – думал про него Павел. – Сначала все обстряпал, а теперь просит благословения!»
Великий Князь, конечно, понимал, что вины юноши в сложившейся ситуации нет. Вряд ли он сам решил устроить все столь обидным для отца невесты образом, но ему необходимо было на ком-то выместить гнев. Павел резко ответил принцу, что его детей забрали под опеку, поэтому бесполезно спрашивать его позволения или благословения, ибо не он решает их судьбу.
Когда на пороге появился Алексей, Павел сразу понял, с чем пожаловал брат.