Иногда это все было даже забавно, возникало чувство, что я наблюдаю за рыбками в аквариуме, а не за жестокими убийцами.
Они никогда не поднимали голов и не видели меня, наблюдающую за ними с высоты нескольких этажей. Никогда. Но в один день это случилось, и даже подобная обыденность моей жизни закончилась.
Снова послышался шум, я подняла взгляд над домами, увидев высоко летательный объект. А потом с неба что-то посыпалось, земля затряслась, уши заложило от взрывов, я зажмурилась, чувствуя, как лицо царапают осколки выбитого окна. Меня сбросило с подоконника, протащило по полу всей комнаты, со всей дури врезав в стену. Кажется, пол помещения перестал быть ровным, я слышала, как что-то сыпется и гнется с диким скрежетом. Меня привалило чем-то тяжелым, но вокруг было столько пыли, что ничего рассмотреть уже не получалось.
Не знаю, каким усилием воли я заставила себя встать и вылезти из-под стола, прилетевшего в меня. Вслепую двигалась в сторону двери, переступая через куски разлетевшейся стены. Я действовала на адреналине и повреждения, которые получила тогда, еще не давали о себе знать в виде боли. Дверь открывалась с трудом, пришлось навалиться на нее и вылезать через образовавшуюся щелочку, сдирая кожу.
Маму нашла в коридоре, в луже крови, из ее тела в районе груди торчала металлическая лопатка для обуви, кожу усыпали осколки флакончиков от духов, прочей дребедени и зеркала, что стояло в прихожей. А лицо ее было орошено белой штукатуркой-пылью, открытые глаза смотрели в пустоту, не реагируя ни на что. Я завалилась рядом с ней, разрыдавшись, обнимая коченеющее тело. Я не отдавала себе отчет в том, что она мертва. Я звала ее и звала, не понимая, почему не отзывается, не просыпается.
Бросившись в родительскую комнату, попыталась отыскать отца. А там творился настоящий хаос, дверь слетела с петель, дверная арка поехала, поэтому пришлось забираться в помещение на четвереньках под наклоном. Спальню было не узнать, казалось, что несколько верхних этажей осыпалось сюда. Тогда я вспомнила, что когда родители делали ремонт, то снесли неэстетическую несущую стену в комнате, поставив вместо нее гардеробную. Я действовала и мыслила тогда так остро, что сразу связала эти два события.
Рука отца выглядывала из-под груды тяжеловесных обломков и чужой мебели, посыпавшейся сверху. Я кинулась к нему, сначала панически пыталась сгрести камни в сторону, освободить, но потом схватила за руку и прислушалась к пульсу на запястье. Его не было.
Тогда испуганно отбросив от себя руку, я затряслась и расплакалась громко, навзрыд, так, что меня, наверное, было слышно в соседних кварталах. В панике бросилась обратно к маме, проверяя ее сердцебиение. Но и у нее сердце молчало.
В слезах и ужасе я не заметила, как здесь появились двое безликих. Они пришли со стороны моей комнаты, доломав дверь детской. Я отстраненно подумала, что существа проникли через выбитое окно или покореженную стену. Несмотря на все пережитое я все еще могла испытывать страх перед ними. Я изучила их повадки, наблюдая день за днем, но все еще знала, что они бесчеловечны и жестоки.
«Раненный человеческий звереныш», - пронеслась в моей голове совершенно чужая мысль, и я увидела себя со стороны, растрепанную, грязную, с глубокими порезами на лице, поломанной левой рукой, плетью свисающей к телу и адской моральной болью во взгляде.
«Это девочка, которая потом станет женщиной. Ее родители мертвы, нужно помочь», - ответил второй, я поняла, что он испытывает ко мне жалость.
«Она очень светлая, заберем ее себе».
«Мы не сможем о ней позаботиться, она еще маленькая, ей нужны существа ее вида», - заключил один из них и, кажется, он был главнее, потому что это стало точкой.
В те мгновения разумная боль охватывала тело. Голова разразилась болью, вспыхнули ощущения, идущие от сломанной руки, а еще начали жечь порезы. Я сама не заметила, как стала терять сознание, полностью уплывая в мир пустоты и агонии.
ГЛАВА 37
Проснулась в поту, дрожа, как осиновый лист. Облизала пересохшие губы и приподнялась на локтях, спросонья пытаясь определить, где нахожусь. То, что очнулась там же, где и заснула, поняла сразу, наличие стен палатки успокаивало. Теперь даже это место больше казалось домом, чем та квартира из детства.
Слезы градом стекали по щекам, и пусть воспоминания казались далекими, но пережить все это снова было хуже смерти. Все-таки сознание вернуло мучительное, которое было забыто, вычеркнуто из воспоминаний давным-давно. Пусть и всего лишь во сне, но я снова стала той маленькой, беззащитной девочкой, потерявшей всю опору в жизни.
Теперь я знала правду. Безликие не убивали моих родителей, более того, именно они и спасли меня от смерти в тот день. Но было ли мне легче от этого? Пока сложно сказать.
Мои родители умерли ужасно. Я не смогла попрощаться с ними при жизни – от этого было больнее всего. И я не жалею, что снова обрела эти воспоминания, люди, что воспитали меня в любви и заботе заслуживают памяти, я буду нести эту ужасно болезненную ношу с трепетом.
Когда глаза, полные слез, немного привыкли к темноте, в конце жилища я разглядела темную фигуру, окутанную тьмой. Я сразу же потянулась к своим силам, пытаясь определить, кто передо мной, но на него это не действовало. Мужчина оставался инкогнито.
- Аджах? – протянула жалобно, дрожащими, солеными от слез губами.
Многозначительная тишина, последовавшая после этого, леденила душу.
- Нет, не Аджах, - ответила вслух сама себе, - зачем ты следишь за мной? Что тебе нужно?
Метнув взгляд на выход, попыталась определить, успею ли выбежать прежде, чем он схватит меня тисками тьмы.
- В пяти часах ходьбы отсюда есть продовольственный склад. Вывески нет, часть здания ушла под землю, а вход завалило, территория выглядит непримечательно, поэтому никто из выживших так туда и не пробрался.
- Зачем ты мне это говоришь? – спросила обескуражено, усиленно пытаясь понять, в чем подвох.
- Я нарисовал карту, как можно туда добраться, - провозгласил безликий, решив совершенно меня добить и разрушить все мыслимые и немыслимые догадки того, почему он здесь.
Водрузив бумажку на стол, он отошел в угол в свою темноту.
С опаской покосившись на него, осторожно встала, медленно подходя к самодельной карте. Она была очень похожа на детский рисунок, но если смотреть по стрелочке, тянущейся от помеченного угла, то по пути было прорисовано много достопримечательностей и отличительных черт местности. Продовольственный склад помечен красным и отдельной стрелочкой даже показан самый оптимальный вход в червоточину, наполненную пусть и пятнадцатилетними, но продуктами, которые сейчас были так нужны мне и моим подопечным. Большинство продуктов наверняка давно сгнили, но есть же консервы и еда с длительным сроком годности. На первое время точно должно хватить.
Только бы он оказался прав и то место не разграбили.
Внимательно обследовав взглядом всю карту, наткнулась в левом верхнем углу на маленькое нарисованное сердечко, подняла обескураженный взгляд на безликого, но в темноте ночи уже никого не оказалось.
Наскоро запихав листик в карман, рванула на выход, наткнувшись снаружи на отрешенного Рема, сидящего у дверцы палатки.
- Что ты здесь делаешь? – спросила крайне настороженно, голос мой звенел от напряжения.
- Дежурю, моя очередь, - ошарашено ответил муж, чувствуя в тот момент растерянность и не понимая моего бдительного поведения.
- Из палатки никто не выходил?
- Нет. Что случилось, Кли? – перепугано спросил мужчина, поднимаясь на ноги.
Рем приобнял меня за плечи, и я смогла уткнуться в его плечо, немного успокаиваясь. Приятный аромат его тела навевал счастливые воспоминания.
- Кто-то был в моей палатке. Только что. Я думаю, что это Мирак. Аджах говорил мне, что чувствовал его недавно где-то неподалеку. Он скрывается в нашем лагере. Думаю, он выдает себя за кого-то другого.
Тело Рема закаменело, кажется, он перестал даже дышать, а мысли в голове роились разные, в основном о том, как меня не дать никому в обиду.