Вольфганг выглядел немного обиженным и уже собирался возразить, что кому-то он понадобится. Все-таки ему тоже нужно научиться обращаться с мечом и копьем, чтобы стать рыцарем. Герлин поспешила его заверить, что Адальберт все еще не утратил навыков в этом деле. Сейчас у нее не было никакого желания выслушивать глупости мальчугана, ведь отец пожелал, чтобы она явилась в большой зал. Герлин расправила платье и надела золотую диадему, усыпанную сапфирами, чтобы продемонстрировать гостю отца свое уважение. Это была весьма ценная вещь, доставшаяся ей в наследство от матери.
Перегрин пригласил лекаря Соломона и предводителя его эскорта к своему столу на возвышении. Одного лишь взгляда хватило Герлин, чтобы заметить, что изящно вышитая скатерть, которой был накрыт стол, была еще чистой – господин Соломон явно был хорошо воспитан и использовал для очищения рук многократно сложенное полотно, красиво уложенное вокруг приборов, а не вытирал их об скатерть. Другие мужчины, сопровождавшие Соломона, пировали вместе с рыцарями из крепости за длинными столами у стен зала. Там Герлин приказала не стелить скатерти, так как знала, что их невозможно будет отстирать. В этот момент со столов убирали остатки ужина – наверняка мужчинам он пришелся по вкусу. Герлин заметила, что от жареных лебедей и гусей практически ничего не осталось.
Мимо рыцарей, сидящих за столом отца, она прошла, не поднимая глаз. Герлин присела в глубоком реверансе и только тогда посмотрела в глаза Соломону из Кронаха. Вблизи он казался немного старше. Его выразительное лицо уже избороздили первые морщины, тогда как в густых каштановых волосах еще не было седины. Как и у рыцарей, его волосы были длинными, однако бороду и пеот[2], которые так часто можно было увидеть у евреев, он не носил. Его губы были четко очерченными и полными, нос небольшим и прямым и не выделялся, хотя считалось, что у евреев это якобы отличительная черта. Его брови были густыми, а зелено-карие глаза имели приветливое выражение. Лекарь улыбнулся Герлин.
– Я полностью с вами согласен, господин Перегрин, – произнес он звучным, низким голосом, который вполне мог принадлежать трубадуру. – Нечасто можно встретить девушку, которая сравнилась бы красотой с вашей дочерью!
Лекарь неспешно выпил глоток вина и только потом обратился к Герлин.
– Приветствую вас, фройляйн Герлин! Я слышал, что должен именно вас поблагодарить за выбор этого восхитительного вина! – Лекарь указал на свой кубок, и Герлин, смутившись, кивнула.
Конечно же, она была рада тому, что вино ему понравилось. Однако нужно ли было для этого звать ее в зал? И не слишком ли пристально разглядывал ее этот мужчина? Однако она не могла сказать, что его взгляд был ей неприятен, – скорее наоборот. Выражение лица этого человека внушало доверие к нему.
– Вы росли при королевском дворе? – спросил ее лекарь.
Герлин снова кивнула.
– И да и нет, – поспешила она уточнить. – Когда я жила при дворе госпожи Алиеноры, она находилась в изгнании на острове Олерон, у берегов Франции в Атлантическом океане. Однако она не уставала рассказывать нам о красотах ее родины Аквитании. Туман и постоянный ветер, свойственные Атлантике, не слишком ее радовали.
– Однако почему же вы не пожелали остаться подле Алиеноры Аквитанской после ее освобождения? На юге или отправиться в Англию? Или в другие места, куда бы она вознамерилась отбыть? – спросил гость. – Разве вам не хотелось бы жить при дворе?
Ответ Герлин был отрицательным.
– Когда госпожу освободили, я была уже здесь, – принялась она объяснять. – И мне нравится вести свое хозяйство. Я надеюсь, что вы всем остались довольны. – Коротким движением руки она обвела зал и прислугу отца.
Виночерпий только что появился с новой порцией вина, а Рюдигер прислуживал рыцарям, как Герлин ему и посоветовала.
Лекарь вновь кивнул.
– Вы не только красавица, но и превосходная хозяйка. Ваш будущий супруг сможет считать себя счастливым человеком, фройляйн Герлин.
При этих словах Перегрин из Фалькенберга также кивнул и движением руки подал Герлин знак, что она может отправляться к себе.
Девушка снова сделала реверанс и попрощалась с гостями. Она не знала, что и думать об этой встрече. Лекарь Соломон был приветливым и произвел приятное впечатление. Однако он был евреем и не принадлежал к дворянскому роду, поэтому вряд ли приехал в качестве свата. Для Герлин осталось загадкой, зачем ее, дочь хозяина, представили ему.