- Фортель? Какой-такой фортель? – переспросил матроса юнга, паренек лет шестнадцати с некрасивым, обезображенным оспинами лицом, и засаленными белесыми волосами. На лице едва ли начали проклевываться жидкие усики, которые совершенно не украшали его внешность.
Услышав его вопрос, разбойники громко расхохотались:
- Как, ты не знаешь эту замечательную историю, малец? – пробасил один из матросов. - А впрочем, ты же здесь недавно, откуда бы тебе. Словом, была у нашего Иштрана зазнобушка. Вся такая фу-ты, ну-ты аристократка из приближенного к какому-то там королевскому роду семейства. Даже обручены по слухам были, хе-хе. Вот только по возвращении из плавания, его ждал большой сюрприз в виде замужества его ненаглядной. С тех пор, его израненная душа не может обрести покой и отрывается на нас, простых головорезах, - загоготал он.
Остальные поддержали его раскатистым смехом, после чего, галдя, принялись играть в кости прямо на палубе и петь хриплыми голосами песни. Однако, их радость длилась недолго, и скоро наверх поднялся капитан, явно в очередной раз плохо себя чувствующий.
- Бездельники, только зазря свой хлеб жуете да спиртягу хлещете! А ну пошли вон отсюда работать! А то с вами так и будем неделями в открытом море болтаться! - закричал он, держась за голову, разгоняя команду по своим делам.
Когда все разошлись, я выбралась из своего укрытия и на одеревеневших ногах поплелась в сторону каюты, но тут увидела несущегося мне навстречу разъяренного кока. Не успев куда-нибудь спрятаться или свернуть прежде, чем он меня заметит, я столкнулась с ним буквально лицом к лицу.
- Ах, вот где ты, поганец! - схватил меня за ухо Гроули. - А я тебя с утра ищу!
"Ага, ищешь, как же! Только глаза свои поросячьи продрал после вчерашней пьянки..." - мрачно подумалось мне. Настроение было совершенно на нуле, и кок сейчас раздражал еще больше обычного.
- Марш в камбуз работать! Котлы сами себя не помоют, а жратва себя не приготовит! И в этот раз, будь уверен, я тщательно проконтролирую, сколько чего ты будешь класть в котел, а то все запасы изведешь раньше времени, паршивец. Позабыл, небось, по чьей милости капитан тебя на корм рыбам не пустил... Точно, позабыл... - бурчал он себе под нос, пока тащил меня в камбуз, хотя на каком-то моменте я и сопротивляться перестала, а покорно плелась рядом.
Остаток этого дня, как и всех последующих, прошел в чистке, готовке, уборке. После этого у меня было право на законный перерыв, а вечера проходили на палубе в компании разбойников, слушая их байки и песни. Иногда было жалко, что я решила притворяться немой - желание поговорить хоть с кем-нибудь крепло изо дня в день. Но моя немота была, отчасти, моим проходным билетом на судно. И никто из моряков за это время и не усомнился в моей личине. А единственный человек, который знал обо мне настоящей, и с которым, чисто теоретически, можно было бы поговорить, теперь тщательно избегал меня после случая на палубе. Когда мы вынужденно пересекались во время подачи ужина или еще где-нибудь, от Иштрана исходила лишь холодная отстраненность. И лишь иногда он отдавал мне какие-то приказы.
А я и не претендовала на какое-либо общение с его стороны. Я даже была рада, что он меня практически игнорировал. Этот мужчина был мне противен после того, что я услышала о нем. Слишком уж свежи были шрамы на душе и на спине...
К моему огромному удивлению, на корабле я даже нашла себе друга, если такое понятие, как дружба, конечно, существует среди разбойников. Турон был человеком-полукровкой. Он был довольно приземистым: как я поняла, кто-то у него в роду был гномом. Темные вьющиеся волосы всегда всегда спрятаны под льняной косынкой, а лицо частично закрывала клочковатая борода. Он единственный из матросов владел какой-никакой грамотой, и я могла с ним изъясняться письменно, не боясь быть разоблаченной. Он очень часто рассказывал о себе. На суше у него осталась жена и двое детей. Работал он раньше помощником кузнеца, но в какой-то момент это дело в его деревне пришло в упадок, и он решил отправиться в город на заработки, ведь семью надо было кормить. Одно время он работал в порту - таскал ящики с грузами на корабли, но эта работа приносила ему сущие копейки. А после этого, он встретил Иштрана, который предложил ему устроиться на корабль. Разбойная деятельность была не совсем по душе Турону, но предложенная награда была весьма щедрой, и могла позволить несколько месяцев всей семье жить, не голодая, поэтому он недолго думал. И был теперь очень благодарен Иштрану за такой шанс. Наверное, он единственный изо всей команды, кто относился к нему с теплотой. Я его чувств не разделяла, но предпочитала об этом молчать, хотя уж куда больше.