Забравшись на раскидистый, но напрочь промерзший дуб, я поплотнее укуталась в плащ, и, привязав себя поясом к стволу, решила немного вздремнуть. К сожалению, от холода зуб на зуб не попадал, и из-за этого сон никак не хотел не приходить. Вместо этого я принялась наблюдать за кораблем, который уже успел пришвартоваться, и теперь мне было видно, как разбойники выкатывают на берег какие-то бочки, выносят большие котлы, разводят костер. Незнакомца радостно приветствовал каждый член команды, кажется, он пользовался глубоким уважением каждого из них.
Через некоторое время, с берега потянуло манящим запахом еды. В животе громко заурчало, и я запихнула в рот немного отсыревший кусок хлеба, который был в моей походной сумке. Вкус у него был отвратительный, но приходилось довольствоваться тем, что есть. Еще позднее, как стемнело, до меня начали доноситься звуки музыки, а после этого громкие песнопения. Пираты пели хриплыми голосами, явно запивая этот праздник жизни чем-то крепким.
Когда все звуки стихли, я осмелилась сползти с дерева. Выпустив из-за пояса брюк рубашку, которая сразу повисла на моем худеньком тельце бесформенным мешком, доходя до середины бедра и маскируя все существующие выпуклости, я собрала волосы в гладкий хвост. В очередной раз обрадовалась тому, что плащ на мне был с плеча Алака. Из-за моей худобы меня часто принимали за юношу, стоило лишь мне одеть что-то мешковатое, и впервые это было мне на руку.
Было бы неплохо скрыть волосы под повязкой, чтобы убрать лишние намеки на женственность, но таковой у меня не было. Однако, я решила, что смогу стащить одну у кого-нибудь из пиратов.
Тихо, стараясь не шуметь, я на цыпочках добралась до берега. Что со мной будет, если кто-то из экипажа не спит, я старалась и не думать. Но, как я до этого и предполагала, все разбойники уже спали и видели седьмой сон, по-богатырски храпя. Подходящая косынка обнаружилась валяющейся на песке буквально сразу же, неподалеку от одного из пьяных молодцев. Стало быть, он содрал ее с себя, а может и с кого-то, во время всеобщего веселья.
Вдруг я увидела в котле недоеденные утиные ножки, при виде которых мой желудок снова голодно заурчал. Воровато озираясь, я в несколько прыжков оказалась у котла и схватила две штуки, сразу впиваясь в одну из них зубами, а другую припрятав на потом.
Теперь дело оставалось за малым – пробраться на корабль, пока все спят. К глубокому моему сожалению, я увидела, что трап был убран. Стало быть, на корабле кто-то все-таки остался. Я уже собиралась вновь отчаяться, как мой взгляд упал на большие бочки, стоявшие в стороне. Идея нарисовалась тут же.
Проверив несколько бочек, некоторые из которых оказались наполовину заполненными, а некоторые просто провоняли тухлой водой и рыбой, я забралась в одну из них, на дне которой оставалось немного неизвестных мне, но вкусно пахнущих специй. Закрывшись изнутри крышкой, оказавшись в размаривающем тепле, я, медленно пожевывая оставшуюся ножку и наслаждаясь ее божественным вкусом, наконец смогла погрузиться в сон.
Глава 2
Проснулась я от невыносимого грохота, схожего с топотом стада диких северных жеребцов из Морозных Пиков. Поморщившись, я пробормотала несколько ругательств в адрес неугомонных отпрысков Кастэра, которые вечно меня будили своими шумными играми, и попыталась было перевернуться на другой бок в надежде поймать стремительно ускользающий сон. Но вопреки моим ожиданиям, вместо этого я чувствительно ударилась обо что-то твердое. Поняв, что со сном можно распрощаться окончательно, я открыла глаза и чуть было не завопила от ужаса, осознав, что окружавшая меня тьма и не думает рассеиваться. Однако, мне быстро удалось вспомнить о моих злоключениях накануне, и я сразу успокоилась. Пытаясь принять более удобную для затекших ног позу, я еще несколько раз ударилась о шершавые доски, а потом, услышав снаружи какой-то шум, притихла. Шум прекратился очень быстро, а потом сверху внезапно хлынул поток света.
Ослепленная, я частично утратила ориентацию в пространстве и упустила момент, когда чья-то сильная, пахнущая морем, рыбой и солониной рука проснулась в бочку и с такой силой дернула меня за волосы, выдергивая на свет, что я с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть, и сморгнула выступившие слезы.
Когда пелена перед глазами немного рассеялась, я смогла разглядеть слипшиеся от жира рыжие космы и такую же длинную клочковатую бороду. На заросшем жесткими волосами, загорелом и потрескавшимся от соли и солнца лице с трудом можно было разглядеть два маленьких бледно-голубых глаза, изучавших меня с нескрываемой неприязнью и презрением.