Нам просто удобно, Фео. А с тобой... с тобой так не получится. Я не могу тобой пользоваться, милая девочка. Для
меня ты слишком реальна.
- Ну хотя бы на этом спасибо, - вздохнула Феорис.
Но ведь ты собираешься жениться на младшей сестренке
Дана, когда она подрастет...
- На Хрисее? - спросил Аристон. - Ты не поверишь,
Феорис, но я ее ни разу не видел, хотя часто бываю у Дана
дома.
- Здесь так принято, - натянуто произнес Данай. - Я
тебе столько раз объяснял! Мы вовсе не хотим тебя обидеть. Незамужняя девушка не может принимать у себя гостей-мужчин. Ей разрешают видеться только с женихом, которого ей подыщет отец. Да и эти встречи проходят под надзором.
- Вот почему столь многие наши девушки выходят на
улицу! - воскликнула Феорис. - Но все равно, даже если ты ее не видел, мой любимый Аристон, благородный Тимос-фен уже имел довольно длинную беседу в бане со старым жеманным развратником, отцом Дана... Кстати, Дан, я давно собиралась тебя спросить: как твоя мать умудрилась зачать детей? Она что, связывала своего мужа? Или наставляла ему рога?
- Фео! - возмутился Аристон.
- Я говорю чистую правду! Рядом с ним Критий выглядит Гераклом. Так что я не собираюсь извиняться перед твоим папашей, Дан. А насчет беседы, то говорят, что свадьба - дело решенное. Ни для кого не секрет, что старый Пандор потратил все свое состояние, до последнего обола, на мальчиков из заведений Гурга и Поликсена. А твой приемный отец, Аристон, ужасно богат, а...
- А Хрисее, - мрачно перебил Аристон, - насколько
я знаю, еще не исполнилось двенадцати лет.
- Значит, остался всего год! Афинских девушек всегда выдают замуж в тринадцать лет... по той простой причине,
что потом их уже не удержишь в девицах...
- До чего ж у тебя злой язык, Феорис! - поморщился Данай. - Не суди обо всех по себе. Что до меня, то я был
бы счастлив породниться с Аристоном. Весь вопрос в том, будет ли он счастлив, женившись на Хрисее...
- А почему нет? - спросил Аристон.
- У нее характер хуже, чем у всех демонов Тартара вместе взятых, печально вздохнул Данай. - И она, мягко говоря, имеет не очень привлекательную внешность. А на самом деле Хрисея - вылитая внучка Гекаты. В нашей семье никто не отличается красотой, но бедняжка Хрисея...
- Ты меня заинтересовал, - сказал Аристон. - Ты никогда не задумывался, чего мне стоила так называемая красота? Если мне суждено жениться, то я возьму в жены такую невесту, которая не передаст моим детям смазливую внешность, из-за нее всякие мерзавцы вечно ходят за мной по пятам. Да и вообще я не понимаю, почему мужчин так волнует, как женщина выглядит. Вполне довольно того, что у нее острый ум и доброе сердце.
- Великая Гера, спаси нас! - прошептала Феорис. - Я знала! Я так и знала! Тебе нужна лишь семья и доброе имя... Так что теперь...
- Теперь ничего, - отрезал Аристон.
- Что значит "ничего"? - простонала Феорис. - На следующий год, в это же время...
- Я буду веселиться на свадьбе малышки Хрисеи, которая выйдет замуж за кого-нибудь другого, - улыбнулся Аристон. - Ты упустила одну важную деталь, Фео.
- Какую?
- Я метек. Богатый, если хочешь знать, но все равно чужак. А тебе известно, что по этому поводу гласит закон?
- О! - выдохнула Феорис. - Ты никогда не сможешь жениться на афинской гражданке! Об этом я не подумала! О великая Гера, благодарю тебя!
- Но ты тоже гражданка! - криво усмехнулся Данай.
- А ему не нужно на мне жениться! - заявила Феорис. - Он может просто забраться ко мне в постель и оставаться там... всю жизнь. Ну конечно, признать наших детишек. Узаконить их. Но кроме этого... Аристон! Ты куда идешь?
- Вон в тот дом. Если хотите, пойдемте со мной. Аристофан не будет возражать.
- Комический поэт? - спросил Данай. - Он что, твой друг?
- В некотором смысле. Вообще-то он друг моего приемного отца. Они оба придерживаются очень консервативных взглядов. Сейчас мне нужна помощь Аристофана. Я собираюсь попросить у него роль в новой комедии. Он хорошо платит, а я потратил бы эти деньги на...
- Ты? - расхохоталась Феорис. - Тебе нужны деньги?! Настолько, что ты решил стать комическим геппокри-том, актером? Во имя Плутона! Я этому не верю! Тебе нужно лишь попросить Тимосфена, и он даст тебе хоть целый талант серебра...
- Нет, на сей раз он мне откажет. Ведь я хочу открыть свою собственную мастерскую. А он решительно возражает. Говорит, что работа не для благородных людей. Владеть чем-то, как владеет он, - пожалуйста. Но самому вести дела? Никогда! А мне надоела праздная жизнь. Все эти наставники, прекрасные лошади, безделье, удовольствия... Там, за высокими стенами, люди погибают! Мне пришлось спокойно глядеть, как уходил на войну Сократ... он рискует головой, а это лучшая голова, которую только знала история! Сократ сражается со спартанскими тупицами, такими же, каким был я сам, пока боги меня не облагодетельствовали, отправив в плен к афинянам. Не могу я болтаться без дела, Данай. А благородный Тимосфен считает, что именно этим я и должен довольствоваться как аристократ. Даже пример Фебалида ничему его не научил. Однако я хочу не просто заслонять своим телом Афины, это может сделать любой гоплит. Зевс свидетель, я стремлюсь к большему:
ковать оружие, которое будет защищать нашу цивилизацию от варваров.
- Цивилизацию? - насмешливо переспросил Данай. - Ты считаешь нас цивилизованными людьми?
- Да. Несмотря на все ваши грехи. Я понял это, когда встретил Еврипида. Вот умный человек! Он такой же проницательный, как Сократ... А какие у него стихи! Я опьянел от них больше, чем от вина. Поверьте...
- Он женоненавистник, - изрекла Феорис.
- А ты, моя радость, - если ты действительно так
считаешь, - просто дуреха. Ладно, идете вы со мной или нет? - оборвал ее Аристон.
Аристофан встретил их ласково. Это был невысокий смуглый человечек с мрачными, застывшими глазами и неулыбчивым лицом. Это всегда изумляло Аристона. Он много раз приезжал на лодке на остров Саламин, где в просторной пещере, обустроенной и обставленной как обыкновенное городское жилище, обитал Еврипид. И великий трагический поэт всегда был исполнен лукавства, а в его разговоре сквозил едкий сарказм, которого не чувствовалось в трагедиях. А этот коротышка, писавший самые забавные пьесы в мире, вечно печалился. По-настоящему!
- У меня есть к тебе просьба, - сказал Аристофан Аристону. - Я только что написал несколько строф для комедии "Облака". Пожалуйста, прочти их гостям. Ты ведь так великолепно декламируешь. У меня и для тебя есть роль. Ученика. Она второстепенная, но в ней есть неплохие строчки. Кстати, кто твои друзья? Данай, сын Пандора? Да, я знаю твоего отца. Однажды я вывел его в одной пьесе, очень колкой... но не отважился ее представить на сцене, побоялся, что Пандор потащит меня в суд... А кто эта юная красавица?
- Феорис, - серьезно ответил Аристон. - Если я когда-нибудь надумаю жениться, она станет моей супругой.
- Я смотрю, мне вовсе не нужно писать для тебя стихи, - пошутил Аристофан. - Ты и так говоришь стихами! Кстати, у меня в гостях Софокл... велиие авторы трагедий время от времени снисходят до нас, шутничков. Ты, дитя мое, - Аристофан лукаво поклонился Феорис, - доставишь ему большое удовольствие. Ему неохота признавать, что он старее Ночи и Хаоса, существовавших еще до Зевса. Пойдемте, пойдемте! О Софокл, взгляни на эту прелестную крошку! Сущий пир для твоих беспутных глаз, не так ли?
Феорис застыла, глядя на великого трагического поэта. Софокл легонько вздохнул.
- Как жаль, что сочинитель непристойных шуток не лжет, - сказал он. Увидев тебя, детка, я готов молить богов, чтобы они скинули мне лет двадцать, не меньше.
- Тебе... тебе не нужно этого делать, мой господин, - прошептала Феорис. - Ты стар, но это неважно. Я никогда не видела такого красивого мужчины! Ты даже красивее
Аристона, хотя, может, он тоже станет таким, когда годы отшлифуют его красоту.
Поглядев на Софокла, на его пышные белоснежные кудри, на белую бороду, водопадом струящуюся на грудь, на высокий лоб и белокожее, изящное, совсем не морщинистое лицо благодушного Зевса, Аристон понял, что маленькая гетера говорила правду. Ни один человек в Афинах не мог сравниться по красоте с Софоклом.