Полиция, по-прежнему остававшаяся под руководством ни на что не способного судьи Ренье, неистовствовала. Верхнюю Нормандию и нормандский Вексен заполнили шпионы и даже войска, поскольку выяснилось, что заговорщики прибывали во Францию через прибрежные отвесные скалы Бивиля возле Дьеппа. К счастью, обыски и визиты в дома ограничились устьем Сены. Но Тремэн и Потантен не успели даже вздохнуть спокойно: дело герцога Энгиенского внушило им подлинный ужас.
Факты были таковы: сын принца Конде, поселившийся в городке Эттенхайм на землях маркграфа Баденского, на нейтральной территории и на другом берегу Рейна, был арестован 15 марта отрядом, пересекшим пограничную реку под покровом ночи и в нарушение всех законов. Почти сразу же арестованного отправили в крепость Страсбурга, потом в тюрьму Венсенн, куда он прибыл 20 марта, чтобы следующей ночью предстать перед военным судом. Приговоренного к смерти принца расстреляли во рву замка в три часа утра. По какой причине? Его обвинили в участии в заговоре Кадудаля с целью убийства Первого консула и смены власти. Разумеется, никаких улик предъявлено не было. Герцог действительно имел небольшое количество солдат, но, скорее, держал их ради собственной безопасности, чем с намерением воевать против военной мощи Бонапарта. Более того, герцог Энгиенский всегда выступал против политики убийств, за которую ратовали в роялистском комитете в Лондоне и в кабинете министров Питта.
Поводом для такого пренебрежения правосудием, о котором Фуше пришлось сказать, что «это больше, чем преступление, это ошибка», стал подлинный ужас, охвативший Первого консула после заговора Кадудаля. Выяснилось, что заговорщик прожил в Париже пять месяцев, прямо у него под носом, и этого никто не заметил. Документы, которые забрали в Эттенхайме, доказали, что принц не входил в число заговорщиков. Но зло уже свершилось. Впрочем, это не имело значения для того, кто собирался подняться на верхнюю ступень абсолютной власти. Принц был Бурбоном, и это само по себе было преступлением в глазах Первого консула. Он заплатил за других, только и всего!
Бурбон! Именно это слово мучило Гийома и Потантена в поместье «Тринадцать ветров». Тем более что 18 мая Первый консул стал императором Наполеоном I… и в его окружение вернулся Фуше! Он сумел должным образом преподнести свои заслуги, и новоиспеченный император пребывал в уверенности, что без этого хитрого лиса ему на троне не усидеть. Поэтому Фуше вернули его министерство. Гийом Тремэн догадывался, что в душе нового министра он едва ли оставил приятный след. Оставалась лишь одна надежда: барон-полицейский Виктор Гимар и та любовь, которую он питал к Элизабет. Гийом искренне верил, что если угроза приблизится к дому «Тринадцать ветров», этот друг, доказавший свою преданность, сумеет их предупредить. Но могли ли они действительно на него рассчитывать?
Время шло, и Гийом чувствовал, как его нервозность возрастает. Он не знал, как лучше поступить. Стоило ли увезти Элизабет и ее младенца подальше от Котантена, который она так любила? Но куда ехать? Во время бессонных ночей к хозяину «Тринадцати ветров» возвращались воспоминания. Он снова видел Порто-Ново, Коромандельский берег и маленький дворец своего приемного отца Жана Валета, где прошло его отрочество и где однажды утром появился Потантен, спасшийся с затонувшего португальского галиона. Гийому даже приходила в голову мысль вернуться туда вместе со всеми своими близкими, но надолго она не задерживалась. Нет, невозможно было вернуться назад! Ненавистная Англия закрыла перед ним эту дверь, как закрыла когда-то дверь Квебека. Приходило к нему и осознание собственной усталости.
— Все начать заново? Уехать с родины? Нет. Я слишком стар! И потом, мне просто этого не хочется.
Потантену тоже не хотелось никуда уезжать. Гийом доверял ему свои тревоги, но старый мажордом видел все под другим углом.
— Вы не можете бросить все, что построили в этом уголке земли, и особенно тех, кто, как и я, надеется оставить здесь свои кости. Нужно готовиться к худшему, действовать так, будто нам придется уехать из дома со дня на день: держать багаж наготове, собрать оружие, провиант и, возможно даже, убедить капитана Лекюйера выйти из Шербура и привести «Элизабет» в порт Сен-Ва-ла-Уг, подготовив судно к плаванию на Антильские острова. Всегда полезно иметь под рукой такое быстроходное судно, и это ни у кого не вызовет удивления. Подумайте о том, что в случае несчастья вы сможете взять с собой многих.