Но Тремэну нужно было задержаться в Париже: слишком поспешный отъезд мог стать сигналом для Фуше и его банды. Если он хотел их обмануть, то ему следовало остаться в столице и создавать видимость продолжения поисков, ходить на ужины к Талейрану, показываться в обществе с дю Моле, слушать парижские сплетни, собирать столичные слухи, а потом, может быть, отправиться в Овернь, чтобы полицейские последовали за ним. Завтра появится юный Гимар, чтобы услышать новости. Он их услышит, но в тщательно отредактированном виде.
На следующее утро Гийом спустился вниз около девяти часов и сразу увидел Гимара. Молодой полицейский с веточкой вереска в бутоньерке костюма для верховой езды — сюртук мышиного цвета, белые брюки в тонкую серую полоску и сапоги с желтыми отворотами — наслаждался чашечкой кофе в гостиной гостиницы «Курляндия».
Так как слуги гостиницы уже неоднократно видели их беседующими, Гийом направился прямо к молодому человеку, попросил принести ему кофе и устроился в маленьком кресле формы «кабриолет», сложив руки на животе.
— Итак, — спросил Гийом, — как ваша поездка?
— Удовлетворительно. Как у вас? Вы смогли довести до конца план, о котором вы мне говорили?
— Да, все получилось. Я дважды побывал на улице Варенн. Позавчера я нанес визит вежливости под предлогом того, что хотел узнать о самочувствии миссис Салливан, чье нездоровье на вечере у министра обеспокоило меня. Следует признать, что меня приняли… без особого энтузиазма. Эти люди показались мне домоседами. Они богаты, в этом я не сомневаюсь, но они слишком экономят на освещении, да к тому же не слишком разговорчивы. Но вчера я снова был там и уже по приглашению.
— Что вы сделали? Соблазнили даму? — поинтересовался Гимар, не поднимая глаз от чашки.
— Скорее мужа! Он оказал мне честь, приняв меня в комнате… в одной из комнат, в которой собрана его коллекция предметов, принадлежавших королеве. И мы говорили именно об этом. С помощью друга мне удалось приобрести гребень из дорожного несессера Марии-Антуанетты. Я сказал хозяину дома, что купил это для моей племянницы. Он, разумеется, захотел взглянуть на вещицу. Я доставил ему удовольствие, принес ее и даже продал ему гребешок. И мы сразу же стали лучшими друзьями. Хозяйка дома предложила мне чаю, я посмотрел гостиные, прошелся по парку…
— А летний домик в глубине парка вы тоже видели?
— Разумеется. Красивое маленькое строение, которое Кроуферд планирует превратить в музыкальный салон. Вы были правы, когда говорили мне о великолепном владении.
— Искренне рад за вас… Но вы больше ничего не хотите мне сказать?
Слуга нагнулся над круглым столиком, расставляя на нем чашку, кофейник и сахарницу.
— Оставьте, я сам налью себе кофе, — сказал Тремэн, отвечая своему визави искренней улыбкой. — К сожалению, мне больше нечего вам сообщить, — со вздохом добавил он. — Я видел индийских слуг, слуг-мулатов и многое другое. Но ничто не позволило мне предположить, что в этом доме кого-то прячут. Может быть, только в шкафах…
— Вам, я надеюсь, не показывали спальни?
— Отчего же нет? Мне продемонстрировали некоторые портреты, украшающие спальные помещения, и сердечно пригласили заходить в любое время, — на этом Гийом оставил легкомысленный тон и заговорил с тревогой: — Мне кажется, мы пошли по ложному пути, сосредоточившись на этой пожилой супружеской чете. Они живут прошлым.
— Есть ли лучший способ его воскресить, чем дать приют выжившему наследнику престола?
— Возможно, но не обязательно. Кроуферд влюблен в Марию-Антуанетту, а не в ее сына. У меня сложилось впечатление, что он его совершенно не интересует. Я сказал, что мне предложили перчатку, которая принадлежала принцу, но шотландец жестом отмел предложение, как ненужное. Я даже подумал: уж не верит ли он в ту сказку, согласно которой дофин вовсе не сын Людовика XVI?
— У него были на это веские основания, потому что он часто бывал у Ферзена.[16] Но это не значит, что он его любил. Что вы намерены предпринять теперь?
— Я провел часть ночи, размышляя над этим. Возможно, я вернусь на улицу Варенн завтра, перед тем как отправиться на ужин к господину Талейрану. С ним бы мне хотелось поговорить наедине. Может быть, если я ему кое в чем признаюсь…
— Будьте осторожны! Это очень ловкий и хитрый человек. Он с легкостью обведет вас вокруг пальца.
16
Ханс Аксель фон Ферзен (младший) (1755–1810) — шведский дипломат и военачальник. Он был тепло принят в высшем свете Парижа и стал близким советником короля и Марии-Антуанетты. Последнее обстоятельство породило слухи о том, что шведский граф был любовником королевы.