«Великолепно безумным ирландцем» назвал Беккета Ричард Олдингтон, выразив в этих словах восхищение писателем, умопомрачительная необычность таланта которого вызывала шок у его первых читателей и зрителей. С тех пор прошло много лет. Открытия Беккета разошлись по свету, изменив облик литературы, театра, кино. Знакомство с его произведениями поможет читателю совершить восхождение к истокам современной образности и современного мироощущения Запада.
М. Коренева
Пьесы
Эндшпиль
Действующие лица:
Нагг
Нелл
Хамм Клов
Голая, без мебели, комната.
Тусклый свет.
По стенам в глубине, слева и справа, два высоких оконца с задернутыми занавесками.
На авансцене справа — дверь. Возле двери на стене перевернутая картина.
На авансцене слева стоят рядом два мусорных бака, прикрытых старой простыней.
В центре в кресле на колесиках сидит Хамм, лицо прикрыто платком.
Клов стоит рядом с креслом и на него смотрит.
Клов идет к левому окну неверным и затрудненным шагом. Разглядывает левое окно, запрокинув голову. Поворачивается к правому окну. Разглядывает его, запрокинув голову. Поворачивает голову и разглядывает левое окно. Выходит, тотчас возвращается со стремянкой, ставит ее под левое окно, влезает на нее, раздвигает занавески. Спускается со стремянки, делает шесть шагов к правому окну, возвращается за стремянкой, ставит ее под правое окно, взбирается на стремянку, раздвигает занавески. Слезает со стремянки, делает три шага к левому окну, возвращается за стремянкой, ставит под левое окно, взбирается на стремянку, смотрит в окно. Хмыкает. Слезает со стремянки, делает шаг к правому окну, возвращается за стремянкой, ставит ее под правое окно, влезает на стремянку, смотрит в окно. Хмыкает. Слезает со стремянки, идет к бакам, возвращается за стремянкой, берет ее, передумав, оставляет на месте, подходит к бакам, снимает простыню, тщательно складывает, берет под мышку. Поднимает крышку, заглядывает в бак. Хмыкает. Закрывает крышку. Та же игра с другим баком. Идет к Хамму, снимает с него простыню, тщательно складывает, берет под мышку. Хамм в халате, в фетровой тюбетейке, колени прикрыты пледом, на ногах толстые носки, лицо прикрыто большим носовым платком, на шее висит свисток. Он, кажется, спит. Клов на него смотрит. Хмыкает. Идет к двери, останавливается, поворачивается, оглядывает сцену и смотрит в зал.
Клов (застывший взгляд, тусклый голос). ...Конец, конец... скоро конец... наверно, скоро конец. (Пауза.) По зернышку, по зернышку, и вот, глядишь, куча, маленькая такая куча, невозможная такая куча. (Пауза.) Теперь уж меня не накажешь. (Пауза.) Пойду-ка я на свою кухню, три метра на три метра на три метра, и буду ждать, когда он мне посвистит. (Пауза.) Размеры удобные, приятные размеры, и я облокочусь на стол и буду стенку разглядывать и ждать, когда он мне посвистит. (Стоит на месте. Потом уходит. Тотчас возвращается за стремянкой и ее уносит. Пауза.)
Хамм шевелится. Зевает под платком. Снимает его с лица. Черные очки.
Хамм. A-а... (зевает) ... теперь мне (пауза) ... ходить. (Держит перед собой расправленный платок.) Старая тряпка! (Снимает очки, протирает глаза, вытирает лицо, протирает очки, снова надевает, тщательно складывает платок, осторожно кладет в нагрудный карман халата. Прочищает горло, скрещивает пальцы.) Терпит ли кто-нибудь страданья воз (зевок) ... вышенней, чем у меня? Разумеется. Раньше. А сейчас? (Пауза.) Мой отец? (Пауза.) Моя мать? (Пауза.) Моя... собака? (Пауза.) Вполне допускаю, они страдают в меру своих способностей. Но следует ли из этого, что наши страдания равноценны? Без сомненья. (Пауза.) Нет, все а... (зевает) ... бсолютно (гордо) ясно: чем человек крупней, тем он наполненней (Пауза. Мрачно.) и тем опустошенней. (Фыркает.) Клов! (Пауза.) Нет. Тут никого! (Пауза.) Какие сны... Леса! (Пауза.) Хватит, надоело, пора кончать, и здесь, в прибежище тоже. (Пауза.) А я никак не решусь закончить. Да, вот — пора закончить, а я никак не решусь... (зевает) ... закончить. (Зевает.) Ох-ох, ну и устал я, надо бы лечь спать. (Свистит. Тотчас является Клов. Останавливается возле кресла.) Ты воздух испортил! (Пауза.) Уложи меня спать.
Клов. Я тебя только что поднял.
Хамм. Ну и что?
Клов. Я не могу каждые пять минут тебя укладывать и поднимать, у меня другие дела есть. (Пауза.)
Хамм. Ты когда-нибудь видел мои глаза?
Клов. Нет.
Хамм. И тебе ни разу не хотелось, пока я сплю, снять с меня очки и взглянуть на мои глаза?
Клов. Это веки поднимать? (Пауза.) Нет.
Хамм. Я тебе их как-нибудь покажу. (Пауза.) Они, наверно, уже совсем белые. (Пауза.) Который час?
Клов. Как всегда.
Хамм. Ты смотрел?
Клов. Да.
Хамм. Ну и сколько?
Клов. Ноль.
Хамм. Хорошо бы дождь.
Клов. Дождя не будет. (Пауза.)
Хамм. Ну а как вообще?
Клов. Не жалуюсь.
Хамм. Ты как, ничего?
Клов (раздраженно). Сказано же, не жалуюсь.
Хамм. А я как-то странно себя чувствую. (Пауза.) Клов.
Клов. Да?
Хамм. Не надоело тебе?
Клов. Еще как! (Пауза.) Что?
Хамм. Ну... вообще... все.
Клов. С самого начала. (Пауза.) А тебе — нет?
Хамм (мрачно). Значит, вряд ли что переменится.
Клов. Может, и кончится. (Пауза.) Всю жизнь те же вопросы, те же ответы.
Хамм. Уложи меня спать.
Клов не двигается.
Принеси простыню.
Клов не двигается.
Клов!
Клов. Да.
Хамм. Я тебя больше не буду кормить.
Клов. Значит, мы умрем.
Хамм. Буду кормить так, чтоб ты только с голоду не умер. Все время голодный будешь ходить.
Клов. Значит, мы не умрем. (Пауза.) Пойду за простыней. (Идет к двери.)
Хамм. Не стоит труда.
Клов останавливается.
Буду тебе в день одно печенье давать. (Пауза.) Полтора печенья. (Пауза.) Почему ты остаешься со мной?
Клов. Почему ты меня держишь?
Хамм. Другого никого нет.
Клов. Идти некуда.
Хамм. Все равно ты от меня уйдешь.
Клов. Попробую.
Хамм. Не любишь ты меня.
Клов. Не люблю.
Хамм. А раньше любил!
Клов. То — раньше!
Хамм. Я тебя измучил. (Пауза.) Правда?
Клов. Неправда.
Хамм (оскорбленно). Это я-то тебя не измучил?
Клов. Как же!
Хамм (с облегчением). Ага! Вот видишь. (Пауза. Холодно.) Извини. (Пауза. Громче.) Я сказал — извини.
Клов. Слышал. (Пауза.) У тебя кровь шла?
Хамм. Меньше. (Пауза.) Не пора мне успокоительное принимать?
Клов. Нет. (Пауза.)
Хамм. Как у тебя с глазами?
Клов. Плохо.
Хамм. Как ноги?
Клов. Плохо.
Хамм. Но ты можешь ходить. .
Клов. Да.
Хамм (вспылив). Ну и ходи!
Клов доходит до стены в глубине сцены, упирается в нее ладонями, касается их лбом.
Ты где?
Клов. Тут я.
Хамм. Поди сюда!
Клов возвращается на свое место возле кресла.
Ты где?
Клов. Тут я.
Хамм. Почему ты меня не убьешь?
Клов. Я не знаю секрета буфетного замка. (Пауза.)
Хамм. Принеси мне два велосипедных колеса.
Клов. Велосипедных колес больше нет.
Хамм. А куда ты свой велосипед подевал?
Клов. Не было у меня никогда никакого велосипеда.
Хамм. Так не бывает!
Клов. Когда еще были велосипеды, я аж плакал, до того мне хотелось велосипед. В ногах у тебя валялся. Ты послал меня подальше. Теперь их больше нет.
Хамм. А как же ты по моим поручениям ходишь? Как моих бедняков посещаешь? Пешком?
Клов. Бывает, и верхом.
Приподнимается крышка одного бака. Видны руки Нагга, вцепившиеся в края. Потом вылезает голова в ночном чепце. Очень бледное лицо. Нагг зевает, прислушивается.
Ну я пошел, дела есть.
Хамм. У тебя на кухне?
Клов. Да.
Хамм. За дверью — там смерть. (Пауза.) Ладно, ступай.
(Клов уходит. Пауза.) Продолжаем.
Нагг. Где моя кашка!
Хамм. Производитель проклятый!
Нагг. Моя кашка!
Хамм. Вот какое теперь старичье пошло! Жрать, жрать, больше ни о чем не думают! (Свистит.)
Входит Клов. Останавливается возле кресла.