Довольно далеко от него, за гребнем, окружавшим эту изолированную долину, он мог видеть более высокие пики Поющих Гор, которые темными тенями поднимались в небо. Зуб Дракона нависал над всеми ними, зловещий и угрожающий.
Имя происходило от его внешнего вида. Поднимаясь из высокого горного плато, он был широк вначале, затем резко сужался, и с этого момента его склоны становились практически вертикальны. Недалеко до вершины он опять расширялся, так что его грани были уже не вертикальны, а выгнуты наружу, и все вместе это напоминало гигантский зуб или клык, царапающий небо. Он находился далеко от цивилизованных городов равнин, и путешествие через пустыню к горам и подъем даже на нижние склоны запрещенной горы было очень трудно само по себе. Тех же, кто захотел бы взобраться на вершину, ждали смертельные опасности, и почти верная смерть. Из тех немногих, кто пытался сделать это, не вернулся почти никто, а вершина по-прежнему была недосягаема.
Сорак не знал, должен ли он подниматься на вершину. По меньшей мере, однажды пирена услышала его призыв, стоя на самой вершине, а он был где-то в пустыне, за много миль от подножья Поющих Гор. Конечно, с тех пор ему никогда не удавалась издать псионический крик такой силы. Он не имел ни малейшего понятия, как он сделал это. Страж, единственный телепат среди них, не могла позвать с такой силой. И тем более никто из остальных. Или, по меньшей мере, они не помнили. Так как тело, которое они разделяли, дошло до последнего предела, все они были или без сознания, или в бреду в этот момент. Возможно, в момент отчаяния и безнадежности они как-то объединили усилия, или один из них нашел скрытые ресурсы. Или, возможно, еще кто-то сотворил этот зов, еще одна личность, настолько глубоко закопавшаяся внутрь его сознания, что никто о ней не знает.
Сорак знал, что там, в глубине, было «изначальное ядро», до которого он не мог добраться ни с одного уровня своего сознания. Сжатое и запеленутое где-то в глубине его психики, это начальное ядро когда-то было им самим, ребенком, но когда боль и травма вызвали расщепление его психики, это ядро отступило в глубины его подсознания, где и остается сейчас в замороженном состоянии, оно не развивается и все его чувства заторможенны. Даже Страж не могла добраться до него, хотя и знала о нем. Было что-то — а может быть кто-то — что защищало его от проникновения в него. И эта защита, чем бы она не была, давала основания предположить, что там могут быть еще другие начальные личности, кроме тех, которые не так глубоко похорены и которых он более-менее знал, и само ядро является каким-то уровнем, отделяющим его детские личности от более развитых сущностей.
Да, есть много такого во мне, чего я не знаю, подумал Сорак. И как я мог надеяться, что… С усилем он оборвал свои мысли и откинул их прочь, пока его сознание опять не стало пережевывать Риану и все с ней связанное. Он нарочно повернулся так, чтобы не видеть монастырь. Время глядеть вперед. Но куда?
За исключение поисков пирены, он совершенно не знал, куда идти. Способен ли он вспомнить место, где пирена нашла его? И даже если вспомнит, что потом? Он мог попытаться пройти по следам назад, но докуда? Эльфы, по меньшей мере те, что не жили в городах, были кочевниками. Халфлинги тоже не любили сидеть на одном месте и вели полу-кочевой образ жизни, перемещаясь по землям племени, и конечно не жили на равнинах. Неважно, эльфы или халфлинги, племя, которое выкинуло Сорака, могло быть очень далеко отсюда. Мог ли он надеяться, что десятилетней давности след приведет к нему?
Естественно, ответ был — нет. По меньшей мере не обычным путем. Но с его псионическими способностями у него был шанс, он мог попытаться найти сорт психического впечатления, которое он оставлял за собой, намертво впечатанное в ландшафт, какой-то говорящий только ему психический отпечаток, который мог дать ему ключ. Но не исключено, что и это не пройдет. Неважно, тогда он выберет свой путь наугад, и пусть судьба ведет его.
Госпожа Варанна предупредила его, что ответы, которые он ищет, трудно, быть может даже невозможно, найти. Вероятно, что он проведет остаток жизни в поисках их. Но, по меньшей мере, он будет их активно искать, а не сидеть сиднем на месте и в очередной раз думать о них. А по дороге, быть может, ему удасться найти смысл и цель его жизни. В монастыре он вел спокойную жизнь, без проблем, тренировался, учился и размышлял, но ведь ему надо научиться жить так, как требует его уникальная натура. Он должен поблагодарить Старейшину Ал'Кали и за спасение жизни и за ее мудрость, с какой она выбрала место для его воспитания. Будет надеяться, что он найдет ее и сможет высказать свою благодарность. Очень скоро на Атхасе будет полнолуние обеих лун, и он, возможно, начнет узнавать свою судьбу.
Четвертая Глава
Прошли дни, Сорак путешествовал, по очереди со Путешественником контролируя свое тело, постоянно приближаясь к Зубу Дракона. Сейчас он находился не больше, чем в дневном переходе от него. По пути абсолютно ничего не проиходило. На этой, достаточно большой высоте, он не встретил ни одного путника, и очень немногие дикие животные жили в зарослях, окаймлявших горные кряжи. Когда же он начал подниматься к подножию, местность вообще стала камениста и пустынна.
Его тело было в великолепном состоянии, но время от времени нуждалось в отдыхе, и хотя Сорак мог нырнуть «вглубь себя», когда уставал, и уступить место Путешественнику, все равно энергия в теле время от времени кончалась. Каждую ночь он устраивал привал на несколько часов, чтобы его тело могло отдохнуть, а затем, меняясь со Путешественником в контроле над телом, передвигался с замечательной скоростью. Несколько раз он встречал диких животных, которые могли быть опасны. Тогда на передний план выходил Скрич, и опасность исчезала.