— Вы видите? — сказала Варанна. — У самой маленькой среди вас самое смелое и отважное сердце. Вы, все остальные, должны глядеть на Риану как на пример того, что на самом деле означает быть виличчи.
Слова Рианы пристыдили остальных, и они, хотя и неохотно, приняли Сорака в свой дом. Его кровать стояла рядом с кроватью Рианы, и, начиная с этого дня, она стала заботиться о нем как старшая сестра, хотя они и были примерно одного возраста. Именно Риана ежедневно сообщала аббатиссе об успехах Сорака, и когда Сорак впервые что-то сказал, это было ее имя. Парочка стала практически неразлучна.
Как и следовало ожидать, страх других молодых монахинь перед юным эльфлингом оказался безосновательным, и очень скоро все они стали звать его «маленький брат». Они приняли и детеныша тигона, как если бы это было обыкновенное домашнее животное, но, хотя тот и позволял им себя ласкать, было ясно, что он зверь Сорака. Они назвали его Тигра. Тигре разрешили охотиться по ночам, и обычно, незадолго до восхода солнца, сторожа у ворот слышали, как он царапает тяжелые деревянные ворота. Когда он не охотился, он спал рядом с кроватью Сорака или следовал за ним, как тень. Время шло и он стал очень большой тенью.
Впрочем, Сорак тоже вырос. Пока Варанна глядела на его упражнения во дворе, на его мускулистую грудь и руки, блестящие от пота, она вспоминала истощенного, едва живого мальчика, которого Старейшина Ал'Кали привела в храм. Теперь он вырос и стал стройным, сильным и очень симпатичным юным человеком. Нет, подумала она, мысленно поправляя себя, не человеком, в нем не было ни капли человеческой крови. Однако, смешение наследства эльфов и халфлингов привело к тому, что он выглядел практически как человек, исключая только его заостренные уши, которые, впрочем, были почти незаметны под его густыми черными волосами, падавшими ему на плечи. Он был высок, почти шесть футов роста, а черты его лица, такие тонкие и эльфийские в детстве, стали резкими и выразительными. И, к тому же, он не обладал ненормально увеличенными чертами лица и конечностями эльфов. Ненормально увеличенными, по меньшей мере с точки зрения человека. Его уши были в точности такими, как и у человека, за исключением острых кончиков. Его очень темные глаза сидели глубоко. Брови больше не были так нежно изогнуты, как тогда, когда он был ребенком, а были высокие и тонкие. Нос был резок и чем-то напоминал клюв, но не вызывал отвращение. Скулы выдавались вперед и лицо было скорее узким.
В целом внешний вид Сорака впечатлял, как силой так и обаянием. У него было такое лицо, которое люди немедленно замечали и запоминали, как они запоминали его прямой, тревожащий взгляд. Это был взгляд заставлявший людей отводить глаза. Было что-то такое в этом взгляде, что выделяло Сорака, делало его другим. Варанна не могла сказать в точности, что же это такое, но она знала, что еще никто не ошибался в этом отношении. В его взгляде был какой-то вихрь, водоворот, который намекал на шторм, бушевавший за этим высоким лбом.
За все эти годы Варанна только дважды встречалась с феноменом, который виличчи называли "племя в одном ". В обоих случаях это были женщины, обе родились виличчи, и обе перенесли ужасные страдания, пока были маленькими. Эте две женщины, как прекрасно помнила Варанна, были высшими монахинями в храме, когда она была еще маленькой девочкой, и давно умерли. Феномен был настолько редок, что, насколько Варанна знала, никто на Атхасе и не знал о нем, за исключением виличчи. Да, она давно подозревала, что живое существо становилось «племенем в одном» вовсе не потому, что он или она рождались виличчи, но из-за каких-то мучительных и невыносимых испытаний в самом раннем возрасте, с которыми юный ум был неспособен справиться. И этот ум разделялся на бесплотные сущности.
Она не была уверена, может ли феномен быть у того, у кого нет псионического таланта, но, кажется, между этими талантами есть связь. Как если бы разделение ума является своеобразной компенсацией за слишком большие способности.
Из всего того, что знала Варанна, следовало, что такая фрагментация может случиться с каждым, и что такие случаи могут быть и среди обычных людей, возможно даже среди других гуманоидальных рас Атхаса, хотя она никогда о таком не слышала. Конечно, когда никто вокруг не понимает такого состояния, или вообще не знает, что такое может происходить, оно просто считается сумашествием.
Большинство людей, подумала она, без сомнения решили бы, что это сумашествие, однако оно не выражалось каким нибудь странным поведением или иллюзиями. Просто время от времени Сорак вел себя совершенно по другому, и это могло показаться иррациональным, непоследовательным для одного человека, но разные личности разделяли одно и тоже тело, и каждая из них имела свой собственный голос и свое собственное поведение. И, как вскоре открыла Варанна, свои собственные способности.
Варанна не была уверена, сколько их там было. Поначалу все личности Сорака не слишком отличались друг от друга, и нельзя было сказать, когда именно он переходил от одной личности к другой, но постепенно она научилась выделять провалы — периоды времени, которых для него не существовало, которые позже он не мог вспомнить.
Это было, как если бы он засыпал, но его поведение не менялось так уж кардинально во время этих интервалов. Но Варанна знала абсолютно точно, что в течении этих провалов одна из его многочисленных личностей контролировала его тело, и она научилась подмечать изменения в поведении, которые сигнализировали о начале следующего провала.