— А как же, во сне видел не один раз.
— Брось ты нести чушь! — отрезал Зеленоклык, разъяренно шагая по ступенькам подиума.
Лиса угрожающе затрясла клюкой:
— Грешно глумиться над тем, чего не понимаешь. О смерти Криволапа я узнала задолго до того, как пришла сюда. Я вестник Смерти и Судьбы. Мне говорят об этом звезды, ветер, а также многие глаза.
Терпение Зеленоклыка было на исходе. Схватив меч, он бросился к лисе, но Скроу отстранил меч горностая:
— Лиса — вещунья. Такие таланты грех губить.
— Вещунья, как же! — злорадно ухмыльнулся Зеленоклык, с недовольной физиономией вкладывая меч в ножны. — Ну-ка поведай нам, что тебе привиделось, лиса?
Темнуха яростно затрясла клюкой, кости и ракушки зловеще забрякали. Закрыв глаза, лиса возопила:
Капитан рассвирепел. Он обернулся к Сварту, но тот опередил его: выхватил у Агала резное копье и вонзил его в горностая.
Темнуха продолжала вещать нараспев:
Сварт Шестикогть торжественно вышел вперед. Обняв обеими лапами лисью голову и глядя ей прямо в глаза, он произнес:
— Отныне ты будешь моими глазами, будешь следить, чтобы ни один зверь не затаил против меня дурных намерений.
И стал Сварт Шестикогть предводителем большого войска, что стоило ему всего лишь нескольких даров: двух поясов, копья, фляги хорошего вина и еще одной вещицы — серебряной чаши, которая внутри и по ободку была вымазана смертельным ядом.
Все войско собралось вокруг небольшого холма, где новый предводитель собрался известить о своих планах. Сварт покрыл зеленой и пурпурной краской полосы на морде и освежил кроваво-красный цвет клыков. По его команде два десятка стрелков выпустили горящие стрелы по главному шатру, где до сих пор находились трупы Криволапа и Вурга.
В глазах Сварта плясали отблески пламени, и он, подняв вверх, чтобы видели все, шестипалую лапу, сказал:
— Шестикогть — вот что вы должны зарубить себе на носу. Больше вам не придется валяться без дела под солнышком. Снимайте палатки и собирайтесь в путь: мы отправляемся в благодатные земли юго-запада. Еда, добыча, пленники. Все у вас будет, если последуете за мной в эти теплые края. За Свартом Шестикогтем!
ГЛАВА 6
Прошел год. Цветущая весна уступила место щедрому лету. После долгой работы в огороде Блик Булава выпрямился и слегка прогнул спину. Поблизости резвились кротята Нили и Подд. Барсук окинул взором ровные грядки, которые вспахал прошлой осенью, расчистив землю от кустарника и камня. Теперь меж горами посреди леса расцвел громадный сад. Там росли яблони, сливы, груши и даже два конских каштана.
Подхватив малышек кротят, Блик усадил их в корзину поверх собранных ими овощей.
Одним махом перекинул ее через плечо и направился к пещере, в которой обитал кротово-ежовый клан. На скале над самым входом в пещеру сидел и грелся на солнышке Скарлет, он взмахом крыла поприветствовал вернувшегося Блика.
После обеда, приготовленного добрыми хозяйками Милой и Лули, на лужайке у пещеры отдыхали старшие члены семейств, наблюдая за тем, как играют дети. Скарлет улетел на разведку окрестностей, пообещав вернуться к ужину. Удобно растянувшись на траве и прислонившись спиной к нагретым солнцем камням, Блик смотрел, как малыши, ухватившись с двух сторон, пытаются поднять его булаву.
Сидевший с ним рядом Тори невольно улыбнулся бесплодным стараниям детей:
— Да, пройдет еще не один год, прежде чем они возьмут в лапы такую штуковину.
— Поверь мне, Тори, — Блик затряс могучей головой, — учить детенышей военному ремеслу — значит лишать их счастливой юности, они слишком быстро станут взрослыми. Так было со мной. Мир — это величайшая ценность.
— Ты принес его в наши семьи. — Тори похлопал барсука по лапе. — Если тебе и впрямь здесь хорошо, наш дом будет твоим домом.
До чего заманчивым было это предложение! Блик вспомнил о выращенном им огороде и пещере, которая с его помощью стала шире и удобнее. Как услаждали его взор смеющиеся и кувыркающиеся под полуденным солнцем малыши! Старшие члены семейств, в том числе тетя Умма и дядя Блун, жившие в любви и согласии, были неразлучны и в будни, и в праздники. Их простая жизнь пришлась по вкусу и преданному другу барсука Скарлету, и тот с радостью ее постигал. Не жизнь, а мечта! Но Блик знал, что долго так продолжаться не может.
— Послушай, если я останусь здесь, то могу навлечь на вас большую беду и даже смерть. Помнишь, я говорил тебе о Сварте Шестикогте, злом хорьке? Если я здесь останусь, в один прекрасный день он заявится сюда вместе со своей бандой. А если нет, то я сам буду искать с ним встречи. Мы с ним заклятые враги. И еще мне снятся удивительные сны. Я часто вижу гору в огненной дымке и слышу странные, зовущие меня голоса барсуков, великих воинов, чьи имена мне неизвестны. Зачем я должен идти к той горе, где она и как называется, я не знаю. В одном я уверен — с ней связаны моя жизнь и судьба. Одним прекрасным утром ты можешь меня здесь больше не увидеть. Это, Тори, неотвратимо, как смена времен года.
Стараясь не выказать печали и разочарования, Тори тихо проговорил:
— Я знал это давно. Предчувствовал, когда смотрел тебе в глаза. Обещай мне одно, что не уйдешь не попрощавшись.
— Обещаю, Тори Лингл, я не уйду не попрощавшись.
После этого нелегкого разговора Блик отправился к ручью и, свесив лапы в теплую воду, старался вникнуть в суть загадочной песенки:
Голос Бруфа Дуббо прервал его размышления:
— Не знаешь, куда… это самое… могли запропаститься двое ежат, Гурмил и Тирг?
Блик вытер задние лапы о траву.
— Не видал их с самого обеда. А что? Бруф почесал копательной лапой затылок:
— Похоже, они это… потерялись!
Дома, в пещере, Мила старалась разузнать у других детей о своих сыновьях, но все безуспешно. Гурмил и Тирг были совсем крошки. Их сестренки Битти и Гиллер все это время играли с кротятами Нили и Подд, и никто не заметил, когда исчезли ежата, — дети есть дети.