— Да здравствует король Корин! Отулисса, заливаясь слезами, присоединилась ко всеобщему ликованию.
Сидя в темноте, Нира терпеливо ждала. Она не произнесла ни звука и лишь наблюдала из своего укрытия. Она сидела далеко от всех, и никто не заметил ее странного молчания. Вернее, почти никто.
Нира и не подозревала, что с того самого момента, как она прилетела сюда, с нее не сводит глаз еще одна сова. Это был Док Яроклюв, огромная полярная сова с сорочьим пером на спине. Док спрятался в сугробе неподалеку от той скалы, где пряталась Нира. Он был одним из лучших следопытов совиного мира и, подобно многим наемникам из Далеко-Далеко, нечасто испытывал угрызения совести.
В последний раз он по заданию Ниры выследил ее беглого сына, который каким-то чудом сумел удрать через Крушильни. В тот раз Док выполнил свою работу, но поклялся никогда больше не иметь дело с Нирой. Совесть, которую он считал пустой выдумкой, все-таки проснулась в его желудке в тот день, когда он сидел перед Крушильнями. Он был потрясен тем, как Нира отнеслась к известию о том, что ее сын жив. Она даже не скрывала, что хотела бы видеть его мертвым…
Доку было противно даже смотреть на Ниру, поэтому он отвернулся и обвел глазами ближайший утес. Внезапно глаза его едва не выскочили из орбит.
— Жуткоклюв!
Он слышал, что вскоре после бегства Нирока лейтенант Жуткоклюв тоже покинул Чистых и улетел куда-то в Далеко-Далеко. Куда еще он мог податься? Ночные Стражи ни за что не приняли бы его. К Чистым он тоже не мог вернуться, даже если бы захотел. Отныне он был изгоем, и каждый Чистый получил приказ убить предателя, где только увидит его. Далеко-Далеко было единственным местом, где принимали всех, не спрашивая о происхождении.
Док Яроклюв окинул Жуткоклюва внимательным взглядом. Что и говорить, старый лейтенант заметно сдал за последнее время. Оперение его потускнело и истрепалось. Он страшно исхудал и выглядел ослабевшим. Внезапно Жуткоклюв повернул голову и поймал изучающий взгляд Дока. Несколько мгновений совы молча смотрели друг на друга, а потом отвели глаза.
Жуткоклюв в последний раз видел Дока в те жуткие ночи, когда Нира охотилась за своим сыном. Старый лейтенант всегда любил Нирока. Когда до него дошли слухи о молодой сипухе, объявившейся в краю Далеко-Дале ко, он сразу подумал о Нироке. Потом он увидел сову на теле мертвого лося и мгновенно узнал сына Клудда. Он был как две капли воды похож на свою мать, даже шрамы у них были почти одинаковые. Жуткоклюв слышал о том, что Нира бросилась на сына и расцарапала ему когтями лицо.
С тех пор Жуткоклюв тенью следовал за Нироком. Разумеется, он даже подумать не мог, что их путешествие закончится таким чудом.
«Странно, — подумал Жуткоклюв. — Мы все встретились здесь — я, Яроклюв и юный Нирок».
Жуткоклюв и раньше слышал, как волки судачили о чудесных способностях юной совы и поговаривали, будто ей предназначено вернуть Уголь Хуула, хотя не верил этим слухам, поскольку знал, что волки суеверны и любят преувеличивать.
Но то, что Жуткоклюв увидел в эту ночь, заставило его поверить в чудо. Молодая сипуха, покинувшая войско Чистых, сумела подняться над ненавистью и злобными устремлениями своего племени и, став изгоем из изгоев, обрела подлинное благородство. Сын Ниры и Клудда стал настоящим наследником короля Хуула.
Док Яроклюв думал о том же. Это зрелище могло исторгнуть слезы из самых циничных глаз. И Док непременно заплакал бы, если бы не обязанность оставаться настороже. Он должен следить за проклятой совой, источавшей такую жуткую ненависть, от которой вскипал даже пронизанный ледяными ветрами ночной воздух.
«Я чувствую, что она в любой момент может сорваться с места! — думал Док Яроклюв. — А все кругом так обезумели от счастья, что никто ничего не заметит…»
Он огляделся. Ему потребуется помощь, чтобы помешать Нире осуществить задуманное. Как назло, вокруг не было никого, кроме старого Жуткоклюва. Стараясь не привлекать лишнего внимания, Док украдкой подал лейтенанту знак оставаться на месте, а потом бесшумно подлетел и опустился на ледяной карниз рядом с ним.
Склонившись к старой сове Док прошептал:
— Она что-то задумала. Жуткоклюв кивнул.
— Она вот-вот взлетит. Нужно приготовиться. Ты справишься?
Жуткоклюв снова кивнул. В его потухшем взоре вспыхнул мрачный огонек. Это было похоже на чудо. На глазах у ошеломленного Дока старый лейтенант вдруг помолодел и обрел силу.
— Справлюсь, — прошептал он.
Когда Корин с зажатым в клюве углем начал описывать второй круг над вулканами, Нира расправила крылья. Обезумевшие от счастья угленосы кружили под ее сыном, пытаясь поймать в свои ведра рассыпающиеся от угля искры. В легендах говорилось, будто угли, зажженные от искры Угля Хуула, будут гореть вечно.
Корин никак не мог поверить в то, что все происходит наяву. Желудок его разрывался от счастья и огромной, почти невыносимой благодарности. Только сейчас он вдруг понял, как сильно любит всех, кто любил его и верил в него — всех-всех, даже прекрасную волчицу Джильбану!
Корин посмотрел вниз, но Джильбаны нигде не было видно. Ничего, он разыщет ее потом! Он любил Хаймиша, Отулиссу и Гвиндора, дорогого Гвиндора, который первым разглядел его предназначение и, что еще важнее, первым объяснил ему про свободу воли. Он вспомнил про Мглу и улыбнулся. Милая Мгла! Но сейчас ему больше всего хотелось поскорее разыскать Хаймиша и Джильбану.
— Остановите ее! — донесся откуда-то снизу отчаянный крик.
Корин резко обернулся. «Нира!»
— Иди к мамочке, Нирок. Отдай мне это! «Нет!» — вскрикнул его желудок.
Корин взвился в небо стремительной спиралью и вдруг заметил внизу какую-то тень. Возле края мерцающего озера горячей золы стоял больной волк и клочья пены, падая вниз с его оскаленной морды, громко шипели на углях.
В следующий миг Корин понял, что ему делать. Он расправил крылья и начал кругами спускаться прямо на волка, пытавшегося зубами поймать свой собственный хвост.
— Смотри, что он делает! — в восторге прокричал Док Яроклюв. — Вот это голова! Он хочет заманить старую ведьму прямо в пенную пасть бешеного волка. Давай-ка поможем нашему малышу! — крикнул он, и они с Жутко-клювом стремительно сорвались с места.
В следующий миг все остальные тоже разгадали стратегию Корина. Хаймиш с Джильбаной выскочили из темноты и погнали больного волка в сторону Ниры. Корин тем временем уже закончил снижаться и теперь летел над самой землей.
Он знал, что Нире ничего не остается, как спуститься за ним следом. Все вокруг включились в погоню, все старались заманить ненавистную Ниру в пасть бешеного волка. Много сотен лет они ждали этой ночи, и вот теперь их юному королю угрожала смертельная опасность!
Нира была совершенно сбита с толку. Она собиралась драться с Корином в воздухе, но вместо этого ее зачем-то отжимали к земле. Нира никогда не умела сражаться стоя, она предпочитала воздушные битвы.
«Что происходит?»
Ее со всех сторон обступали какие-то совы и звери.
«Где Нирок?»
Внезапно прямо за ее спиной выросла огромная волчица, в которой Нира с облегчением узнала белую охотницу из клана Макхита.
— Я на твоей стороне, — отчаянным шепотом выкрикнула Нира, глядя на Джильбану.
Волчьи глаза полыхнули таким огнем, что даже снег на земле вдруг вспыхнул зеленым.
— Нет! — прорычала она сквозь оскаленные зубы. — Ты ни на чьей стороне, ты — сама за себя!
И тут Нира, наконец, заметила больного волка: увидела густую пену, хлопьями падающую с разинутой пасти, услышала хриплое, прерывистое дыхание. Только теперь до нее дошло, зачем все эти совы и волки оттесняют ее к больному животному. Она знала, что такое бешенство. Она знала, что всякий зверь или птица, заразившиеся этой болезнью, умирают в ужасных мучениях. Нира в отчаянии посмотрела вверх в поисках спасения.