— Любопытные вещи иногда случаются, — задумчиво произнес Коваленко. — Информация была в нашем распоряжении, но никому из нас это не пришло в голову. Любопытно и то, что ваша сестра находится в Давосе.
— Вы думаете, Кабрера может быть с ней?
— В Давосе, мистер Мартен, будет Китнер. Именно там должно быть сделано официальное объявление.
— И если он охотится за Китнером… Далеко ли отсюда до Давоса?
— Если снега больше не будет, часа два на машине.
— Думаю, надо ехать.
— Я тоже так думаю.
80
Давос, Швейцария. Вилла «Энкрацер». Все еще пятница, 17 января, 10.50
Питер Китнер, он же наследник русского престола Петр Романов, очнулся после глубокого сна. Состояние было таким, словно кто-то накануне накачал его наркотиками. Однако предыдущий день выдался на редкость долгим и эмоциональным. И Китнер счел такое объяснение вполне правдоподобным.
Привстав в постели, он огляделся вокруг. Большое окно в дальнем конце комнаты было занавешено легкой гардиной, однако света было достаточно, чтобы разглядеть обширные покои, обставленные антикварной мебелью. Что же это за дом? Затем на память пришли слова полковника Мурзина — тот говорил, что они направляются на частную виллу, расположенную в горах.
Место было безопасное — настоящая крепость, построенная в 1912 году для немецкого оружейного фабриканта. Проехать сюда можно было только мимо поста охраны, а затем пять миль петлять сквозь лес по дороге, в конце которой стоял сам замок. Именно туда его должны были привезти. Позже днем должна была прибыть его семья. А вечером предстоял ужин с президентом России Павлом Гитиновым. Им нужно было обсудить детали протокола, касающиеся официального объявления, с которым Гитинов выступит перед политическими и деловыми лидерами, собравшимися на Всемирный экономический форум.
Отбросив в сторону одеяло, Китнер встал. Голова все еще гудела после сна. Он направился в ванную, чтобы совершить утренний туалет, и в этот момент в дверь резко постучали. Вошел полковник Мурзин, одетый в деловой костюм.
— Доброе утро, ваше высочество. Сожалею, но должен сообщить вам плохую новость.
— Что случилось?
— Великая княгиня Екатерина, ее мать и сын великий князь Сергей, а также их охрана… Видите ли, в их резиденции в Париже случился пожар, и они оказались на верхнем этаже, отрезанными от помощи…
— И?
— Они погибли, ваше высочество. Все. Мне крайне жаль сообщить вам об этом.
Китнер не верил своим ушам. Минуту он не мог произнести ни слова. Затем посмотрел полковнику прямо в глаза:
— Президент Гитинов извещен?
— Да, ваше высочество.
— Благодарю.
— Вам помочь одеться, ваше высочество?
— Спасибо, не надо.
— Вас ожидают через двадцать минут, ваше высочество.
— Ожидают? Где и для чего?
— У вас намечена встреча, ваше высочество. Внизу, в библиотеке.
— Какая еще встреча? — Китнер был окончательно поставлен в тупик.
— Насколько помню, вы сами распорядились о ней, ваше высочество.
— Распорядился?
— Частная встреча с баронессой де Вьен и Александром Кабрерой.
— Они здесь? В этом доме? — У Китнера было такое чувство, будто в него входит тонкое острое лезвие.
— Баронесса сняла этот замок на уик-энд, ваше высочество.
— Мне нужно немедленно позвонить в свой офис.
— Боюсь, это невозможно, ваше высочество.
— Почему? — Китнером овладевал страх, но он старался не показать этого.
— Таков приказ, ваше высочество. Наследник престола не может контактировать ни с кем за пределами резиденции, пока завтра не будет сделано официальное объявление.
— Кто отдал этот приказ? — Страх в душе Китнера внезапно сменился недоверием, а затем гневом.
— Президент Гитинов, ваше высочество.
81
— Клем, это Николас. Очень важное дело… Позвони мне по этому номеру, как только сможешь. — Мартен оставил для леди Клем номер сотового телефона Коваленко и отключился.
По шоссе от Цюриха до Давоса было чуть больше девяноста миль. В обычных условиях дорога, как и говорил Коваленко, заняла бы часа два. Но обстоятельства складывались не совсем обычно, и дело было не в погоде. Всемирный экономический форум притягивал к себе толпы антиглобалистов, которые не чурались насилия. Эти люди, большей частью молодые идеалисты, протестовали против глобальной экономической тирании богатых и могущественных держав, а также крупных корпораций, которые, как утверждалось, эту государственную мощь финансируют. В результате усиленные отряды швейцарской полиции блокировали автомобильные и железные дороги и даже горные тропы.
Инспектор Цюрихской кантональной полиции Вир выдал Коваленко пропуск, но не гарантировал, что бумага сработает в ситуации, которая обещала быть довольно трудной и враждебной. Как бы то ни было, Коваленко пропуск взял и поблагодарил инспектора, а также Максин Лоссберг и Гельмута Водуа за оказанную помощь.
Они выехали из Цюриха в начале двенадцатого. Небо расчистилось, остались лишь редкие пушистые облака. Под лучами яркого солнца дорога высыхала на глазах. Снежные вершины Альп мерцали вдали, как на открытке.
Коваленко взглянул на Мартена и увидел, что тот уставился на дорогу с сосредоточенностью одержимого. Легко было догадаться, о чем думал он в эту минуту — о сестре, как и почему она связалась с Александром Кабрерой. Столь фантастическое стечение обстоятельств иначе как судьбой и не назовешь. Понятие о всемогущей судьбе гнездится глубоко в душе каждого русского человека, однако он всегда относился к этой идее с долей скептицизма.
Этот американец, которого он встретил каких-нибудь несколько дней назад в парижском парке… Как, однако, тесно сплелись линии их жизни! Но оба, по сути, не успев и глазом моргнуть, оказались вместе — в одной машине, за сотни миль от Парижа, в стремлении к общей цели. Сестра этого человека интересовала их в той же степени, что и главный подозреваемый в убийстве — Александр Кабрера. Если это не судьба, то что же?
Размышления Коваленко прервала резкая трель сотового телефона, и, доставая его из кармана пиджака, он заметил, что его спутник резко вскинул голову.
— Да, — сказал Коваленко по-русски.
Мартен нетерпеливо смотрел на него в уверенности, что это звонит Ребекка или леди Клем. Он ожидал, когда же русский передаст ему телефон. Но тот отдавать телефон не торопился, продолжая беседу на своем языке. Мартен разобрал лишь несколько знакомых слов — «Цюрих», «Давос» и чуть позже «царевич».
Наконец Коваленко завершил разговор и не сразу обернулся к нему.
— Меня перебросили на другое задание.
— Перебросили?
— Приказали возвращаться в Москву.
— Когда?
— Немедленно.
— Почему?
— У нас такой вопрос задавать не принято. Приказывают — значит, выполняй.
Мобильник Коваленко опять разразился мелодией. Выждав пару секунд, он нехотя ответил.
— Да. — Но тут же повторил ответ по-английски и передал телефон Николасу: — Это вас.
Давос, отель «Штайгенбергер-Бельведер». В то же самое время
— Николас, это Клем говорит. Ты меня слышишь?
— Да.
— Где ты находишься?
— На дороге из Цюриха в Давос.
— В Давос? Представь себе, я тоже в Давосе, в «Штайгенбергер-Бельведере». Папа участвует в форуме. — Она вдруг понизила голос. — А как ты уехал из Парижа?
— Скажи, Клем, Ребекка тоже там? — проигнорировал ее вопрос Мартен.
— Да, но я ее не видела.
— Ты не могла бы с нею связаться?
— Мы с ней сегодня вечером ужинаем вместе.
— Нет, — жестко возразил Мартен. — Надо раньше. Прямо сейчас, как можно быстрее.
— Николас, что-нибудь случилось? Я по твоему голосу чувствую.
— Ребекка встречается с одним человеком. Его имя Александр Кабрера.