Группа страшил лениво расступилась перед неторопливой поступью ящера.
Ярость закипела в гордом старшем сыне Дома До'Урден при виде непочтительного поведения рабов. Рука Дайнина инстинктивно потянулась за бичом, висевшим на поясе.
Однако Дайнин благоразумно сдержал свою ярость, напомнив себе о возможных последствиях подобного саморазоблачения. Он обогнул еще несколько острых углов и пустился дальше через ряд сросшихся у основания сталагмитов.
— Итак, ты меня отыскал, — откуда-то сзади и сбоку донесся знакомый голос.
Удивленный и испуганный Дайнин остановил своего рысака и замер в седле. Он понимал, что по крайней мере добрая дюжина арбалетов направлена на него.
Дайнин медленно повернул голову, чтобы посмотреть на приближающегося Джарлакса. Здесь, в этих сумерках, наемник казался совсем не похожим на того чрезмерно вежливого и угодливого Дроу, которого Дайнин встречал в Доме До'Урден. Или, возможно, такое впечатление создавалось из-за двух вооруженных мечами охранников, стоявших по обеим сторонам Джарлакса, и мысли, что рядом с ним нет Матери Мэлис, готовой встать на его защиту.
— Надо спрашивать, прежде чем входить в чужой дом, — спокойно сказал Джарлакс с явной ноткой угрозы в голосе. — Это общепринятая вежливость.
— Я нахожусь на пустых улицах, — напомнил ему Дайнин.
Джарлакс с улыбкой отверг его логику:
— Это — мой дом.
Дайнин вспомнил о своем положении, и эти мысли слегка приободрили его.
— В таком случае следует ли лицу благородного происхождения, принадлежащему к одному из правящих Домов, испрашивать разрешения у Джарлакса, прежде чем выйти за ворота? — раздраженно спросил старший сын. — Может быть, и Матери Бэнр не входить ни в один из самых захудалых Домов, не испросив разрешения у Матери этого Дома? Следует ли также Матери Бэнр испрашивать разрешения у бездомного бродяги Джарлакса? — Дайнин понимал, что он, похоже, зашел чуть дальше в своем оскорблении, но его гордость, требовала этих слов.
Джарлакс заметно расслабился, и появившаяся на его лице улыбка была почти искренней.
— Итак, ты нашел меня, — снова произнес он, склоняясь в своем традиционном поклоне. — Говори, что тебе надо, и покончим с этим.
Дайнин воинственно скрестил свои руки на груди, обретая уверенность от явной уступчивости наемника.
— Ты уверен, что я искал именно тебя? Джарлакс обменялся усмешками со своей охраной. Смех невидимых воинов, скрывающихся в полумраке переулка, значительно поуменьшил возросшую было самоуверенность Дайнина.
— Говори, что тебе надо, старший сын, — более настойчиво произнес Джарлакс, — и покончим с этим.
Дайнин и сам стремился завершить эту неожиданную встречу как можно скорее.
— Я требую информации относительно Зинкарлы, — резко произнес он. Дух-двойник Закнафейна в течение многих дней бродит, по Подземью. Возможно, слишком многих?
Глаза Джарлакса сузились, когда он уяснил ход мыслей старшего сына.
— Это Мать Мэлис послала тебя ко мне? — скорее утверждая, спросил он.
Дайнин покачал головой, и Джарлакс не подверг сомнению его искренность. — Ты так же умен, как и искусен в обращении со своими клинками, — любезным тоном заметил наемник, отвешивая второй поклон, который казался несколько двусмысленным в мрачном мире Джарлакса.
— Я пришел по собственной инициативе, — твердо сказал Дайнин. — Я должен найти ответ на некоторые вопросы.
— Ты боишься, старший сын?
— Я озабочен, — искренне ответил Дайнин, игнорируя поддразнивающий тон наемника. — Я никогда не делаю ошибки, недооценивая своих врагов или союзников.
Джарлакс бросил на него непонимающий взгляд.
— Я знаю, кем стал мой брат, — пояснил Дайнин. — И мне известно, кем когда-то был Закнафейн.
— Закнафейн — дух-двойник, — возразил Джарлакс, — находящийся в полном подчинении Матери Мэлис.
— Очень много дней прошло, — тихо сказал Дайнин, надеясь, что смысл его слов прозвучал достаточно внятно.
— Твоя мать просила о Зинкарле, — немного раздраженно возразил Джарлакс, — а это величайший дар Ллос, взамен которого следует доставить радость Паучьей Королеве. Мать Мэлис знала о риске, когда она требовала Зинкарлу. Наверняка ты понимаешь, старший сын, что духи-двойники предоставляются для достижения известных целей.
— А каковы последствия неудачи? — грубовато спросил Дайнин, заражаясь волнением Джарлакса.
Скептический пристальный взгляд наемника был исчерпывающим ответом.
— Сколько еще времени в запасе у Закнафейна? — спросил Дайнин.
Джарлакс уклончиво пожал плечами и задал встречный вопрос:
— Кто может предвидеть планы Ллос? — спросил он. — Паучья Королева может быть терпеливой, если выигрыш достаточно велик, чтобы оправдать это ожидание.
Так ли велико значение Дзирта? — Наемник опять пожал плечами. — Судить об этом только самой Ллос, и никому, кроме Ллос.
Дайнин надолго задержал свой изучающий взгляд на Джарлаксе, пока не проникся уверенностью, что наемнику больше нечего сообщить ему. Вслед за этим он повернулся к своему верховому ящеру и низко натянул капюшон пивафви. Вскочив в седло, Дайнин развернулся, желая оставить за собой слово, но наемника и его телохранителей уже не было видно.
— Биврип! — воскликнул Белвар, завершая заклинание. Хранитель туннелей вновь ударил рукой об руку, и на сей раз он не поморщился, поскольку боль не была такой интенсивной. Искры брызнули от соединившихся мифриловых рук, и хозяин Белвара в полном восторге зааплодировал своими четырехпалыми ладонями.
Теперь иллитиду просто необходимо было увидеть своего гладиатора в действии. В поисках мишени он оглянулся вокруг, и его взгляд наметил частично вырубленную нишу под кладовую. Целый набор телепатических инструкций ревом отозвался в мозгу хранителя туннелей, пока иллитид передавал ментальные образы планировки и желательной глубины этого помещения.
Белвар решительно направился в указанном направлении. Неуверенный в силе своего поврежденного плеча, того самого, которое направляло руку-молот, он приступил к работе рукой-киркой. Камень взорвался, обращаясь в пыль, под ударом заговоренной руки, и иллитид отправил сообщение о полученном удовольствии, наполнив им до краев сознание Белвара. Даже панцирь пещерного урода не устоял бы против такого удара!
Хозяин Белвара подтвердил данные глубинному гному инструкции, а сам отправился в смежную камеру наблюдать. Предоставленный своему делу, которым он занимался в течение уже ста лет, Белвар вдруг почувствовал, что что-то его тревожит.
Не было никакой последовательности в пронесшихся в голове Белвара мыслях, никакой определенности; потребность доставить удовольствие своему хозяину-иллитиду оставалась основным руководством к действиям. Однако впервые с того времени, как он попал в плен, Белвара посетило недоумение.
Личность? Цель?
Монотонное песнопение заклинания мифриловых рук вновь повторилось в сознании, сфокусировавшись в неосознанную решимость навести порядок в неясных намеках его господина.
— Биврип? — вымолвил он снова, и это слово привело в действие спусковой механизм совсем недавнего воспоминания: образ какого-то Дроу, стоявшего на коленях и массировавшего божество иллитидской общины.
— Дзирт? — еле слышно произнес Белвар, но это имя было забыто им со следующим звонким ударом кирки, изгнано из памяти нахлынувшим желанием угодить хозяину-иллитиду.
Эта кладовая должна стать верхом совершенства.
Глыба плоти покрылась рябью под темнокожей рукой, и волна тревоги, переданная Дзирту центральным мозгом, окатила его. Единственной реакцией Дроу на это явление было огорчение: ему был нестерпим вид страдающего мозга. Изящные пальцы массировали и поглаживали; Дзирт поднял кувшин с теплой водой и медленно полил ею эту плоть. Вслед за этим Дзирт почувствовал себя счастливым, поскольку плоть успокоилась под его искусными прикосновениями, и тревожные настроения мозга вскоре сменились поддразнивающим намеком на благодарность.