Но затем я рухнул вниз.
Сгруппировавшись, я впечатался в сугроб, и снег немного смягчил падение. Тем не менее, плечом я все же ударился о землю, и оно сразу же отозвалось жгучей болью.
— Он спрыгнул! Сюда!
Воздух тут же наполнился очередными криками. Лучи мощных фонарей разорвали сумрачное небо, и не успел я даже подняться на ноги, как прогрохотал первый выстрел.
Словно гром, он разорвал собой пространство. Сноп пламени вырвался из дула ружья где-то неподалеку, и я услышал, как мимо чиркнула пуля, впечатавшись затем в землю в паре метров от меня.
— Стреляй! Стреляй!
Отшатнувшись в сторону, пытаясь восстановить равновесие, я сразу же перешел на бег под внимательным взором нескольких фонарей, которые, будто метка охотника, безошибочно направились в мою спину.
Бах! Бах! Бах!
Я вжал голову в плечи и пригнулся, принявшись петлять. Это бы ничем не защитило меня от умелого стрелка, однако в такую погоду, где дальше собственного носа что-либо разглядеть было невероятно сложно, я мог надеяться на выживание.
— Косоглазые твари! Он уходит! — завопил первый услышанный мной голос откуда-то сверху, видимо, из окна, с которого я спрыгнул. — Бегом, за ним!
Снова завыли собаки, но разыгравшийся буран тут же смазал их лай, унося его куда-то вдаль. Стрелять не перестали, однако количество выстрелов снизилось до одного-двух в полминуты. Зато я чувствовал, как за спиной у меня подобно вышедшим на охоту волкам тянется шлейф чертыхающихся охотников, скользящих вслед за мной вниз по холму.
Бах!
Неожиданно тело мое пошатнулось. Я даже не успел понять, как ноги потеряли свою силу, запутавшись друг в друге, и я рухнул вперед, покатившись по инерции несколько метров.
— Попал! Я попал, чтоб меня!
Правый бок онемел. По коже разлилось нечто теплое, сразу же заметное в этом царстве холода, и я начал ощущать подступившее затем нестерпимое жжение, от которого хотелось завопить во всю глотку.
Стиснув зубы, я перекатился еще раз, оттолкнулся руками от земли и снова побежал, игнорируя накатывающую волнами слабость. Я понимал, что не продержусь долго в таком темпе, и меня обязательно настигнут, поэтому следовало найти укрытие. Убежище, где меня не найдут или где я смогу хотя бы дать отпор.
— Не расслабляться! Он продолжает бежать! Спустить собак!
Треклятые твари не переставали лаять. Они вели себя так злобно, будто я был их заклятым врагом, хотя я их даже не знал. Так или иначе, ничего хорошего это не предвещало. Я не мог соревноваться в скорости с собакой, особенно в таких условиях, и им понадобится всего пара минут, чтобы меня нагнать.
Чуть ли не кувырком спустившись с холма, я повернул направо и направился к одинокой заброшенной многоэтажке. Вокруг на километры не было больше ни одного высокого здания, поэтому она торчала из земли, нелепо склоняясь в сторону под весом разрушающихся от времени стен, и смотрелась так же неуместно, как единственное дерево в огромном чистом поле.
Бросив быстрый взгляд за плечо, я различил под бледным светом луны небольшое темное пятно, стремительно мчащееся в мою сторону. Оно напоминало кляксу, ворох клубящегося мрака, ощетинившегося когтями и клыками, этакого монстра из кошмаров, который с воем пробивался сквозь снег на запах моей крови.
Успевал ли я добраться до укрытия?
Изо рта вырывались клубы пара. Сердце колотилось уже где-то в глотке, так отчаянно я несся вперед. Тем не менее, с каждым мгновением дыхание смерти за спиной лишь нарастало, и я понимал, что шанс выбраться из этой передряги без потерь был невероятно мал.
Я коснулся пальцами раны в боку и зашипел сквозь зубы. Видимо, из-за шока первоначальная боль показалась мне не хуже крепкого удара, однако сейчас уже вся правая сторона пульсировала агонией, и кровь лилась вниз по ноге с ужасающей регулярностью.
Игнорируя головокружение, я побежал еще быстрее. Я задыхался, но сейчас мне требовалось преодолеть это расстояние любой ценой, иначе меня ожидало превращение в окровавленный шмат мяса, разорванный на части кучкой треклятых псин.
Лай становился все ближе.
Многоэтажка маячила в темноте огромной изуродованной тенью.
Я бежал, забыв абсолютно обо всем. Игнорируя боль, игнорируя недостаток воздуха, заплетающиеся ноги, подступающую рвоту, я бежал из последних сил, поставив на кон собственную жизнь.
Мысли улетучились из головы. Разум оказался совершенно пуст, полностью захваченный инстинктом выживания.