Мы выделяем факт, отмеченный Катениным, потому, что биографы поэта не упоминали о намерении Пушкина сразу после окончания учения отправиться за границу. Вот, например, как забавно толкуются слова его, сказанные Катенину, что "он вскоре отъезжает в чужие краи": "Пушкин имел в виду свою поездку в Михайловское". Выходит, родное поэту Михайловское он назвал "чужие краи". Выдающийся пушкинист М.А.Цявловский в первой и, кажется, последней существующей статье на эту болезненную тему начинает разговор о намерениях поэта выехать за границу с 1923 года, о чем у нас речь будет значительно позже.
Через 20 лет жизнь его оборвется, но за это время великий русский поэт так и не побывает ни разу за пределами империи,- факт, важность которого для него и для страны, где он жил, нам предстоит исследовать.
Голос крови был силен в Пушкине. Может быть, поэтому важно его, так сказать, иностранное происхождение. До конца ХIХ века предка Пушкина считали негром, потом абиссинцем, т. е. уроженцем страны, которую ныне называют Эфиопией. Предположительно, он происходил из княжеского рода. Ныне доказывается, что прадед поэта Ибрагим, известный по кличке "арап Петра Великого", родился, по-видимому, недалеко от озера Чад, на границе современных Чада и Камеруна, в Африке. Ибрагим был ребенком, когда началась война с Турцией. Турки вывозили трофеи, ценности, рабов. В их число попал и предок будущего поэта. В то самое время мода на чернокожих слуг дошла до России.
В конце ХVII века мальчик был доставлен в подарок Петру I и назван Абрамом Ганнибалом. Любопытно, что он был в Турции рабом, но оказался в России свободным человеком - не по прихоти Петра, а по закону, тогда изданному. Впоследствии за сметливость и преданность произвели его в генералы. Женат Абрам был первым браком на гречанке, а потом на немке или шведке Христине Шеберг, от которой у него были дети. Сын Абрама и Христины Иосиф, ставший впоследствии Осипом, и стал дедом Пушкина.
Голос предков может оказаться немаловажным фактором в желании покинуть страну, где ты родился, а может и не иметь никакого значения. Потому, вероятно, этот факт и не рассматривался пушкинистикой. Желание эмигрировать любили списывать на наличие иностранных кровей компетентные органы в разгар бегства из Советского Союза. В определенные периоды в политической полемике подчеркивалась то чистая русскость Пушкина, то его "интернационализм" или "братская солидарность с другими народами", поскольку негры символизировали угнетаемых в капиталистических странах. Маяковский, имея в виду негритянское происхождение поэта, писал: "Ведь Пушкина и сейчас не пустили бы ни в одну "порядочную" гостиницу и гостиную Нью-Йорка". Происхождение Пушкина использовалось, чтобы доказать советскому читателю, как плохо жить в Америке и как хорошо в СССР.
В противоречие с традиционным представлением, волосы у Пушкина не были черными, а когда он вырос, перестали виться. Он их не стриг, и они свисали до плеч. "У меня свежий цвет лица, русые волосы",- кокетливо описывал он себя по-французски в стихотворении, когда ему было пятнадцать лет. Говорил он также, что хочет покрасить волосы в черный цвет, чтобы более походить на арапа. Биограф Пушкина Петр Бартенев записал со слов родственников, что у Надежды Осиповны Ганнибал, матери Пушкина, были на теле темные пятна. Ее называли креолкой. Возможно, такие пятна свидетельствуют о нарушении пигментации кожи, а не о происхождении. Что касается прозвища, так оно и вовсе означает потомков европейских колонизаторов в Латинской Америке. Надежда Ганнибал была полушведкой, или, как туманно намекает советский источник, со стороны матери были "рюриковичи". Предки другой бабушки Пушкина - О.В.Чечериной, матери его отца, были выходцами из Италии.
Род Пушкина по отцу идет от прусского выходца Радши (Рачи), въехавшего в Россию во время княжения Александра Невского. Пушкин говорил об этом в своих записках. Когда Пушкина уже канонизировали, начали писать, что Радша не немецкого, а славянского происхождения. Имеет ли это существенное значение? Нам кажется, только для мифа. Ведь на самом деле, при всем влиянии генетики, главное - кем Пушкин сам себя ощущал. Он считал себя русским дворянином, это была его национальность. Интеллигентный Вяземский, человек более космополитический, чем Пушкин, уверял его, что русскости в определенные периоды истории лучше бы стыдиться. Но и гордость Пушкина своим российским рождением вполне имела право на существование.
Тем не менее, отдельные черты характера своего прадеда Пушкин перенял, причем не только лучшие. Мальчиком Абрама Ганнибала пытались выкупить, царь его не уступил, но отпустил юношу учиться во Францию. С восторгом, даже излишним, Пушкин описывает его заграничные похождения там, где "ничто не могло сравниться с вольным легкомыслием, безумством и роскошью французов". Петр звал Абрама обратно, а тот учился, гулял, вступил в армию, воевал за Францию. Только промотавшись окончательно и запутавшись в любовных интригах, заявил, что готов возвратиться, если пришлют средства на дорогу, что и было сделано. Про жизнь прадеда в России Пушкин не дописал, оборвав записки на полуслове.
Есть подозрение, что Петр сделал Абрама приближенным не случайно. Царь воевал с Турецкой империей, и не исключено, что имел виды не только на Индию, но и на Абиссинию. На этот случай у него была бы, мысля современными категориями, готовая марионетка. Петр умер, оставив сии планы для последующих владык империи. Как бы там ни было, влияние России в Африке было ничтожным при Пушкине, но для него Африка была частью заграницы, которую он называл своей.
Социальное происхождение Пушкина теоретически дало ему определенные привилегии для поездок за границу, и это происхождение следует рассмотреть. Где точно родился Пушкин в Москве, остается не до конца ясным и является предметом споров вот уже полтора века,- такова хлипкость русской истории. Установлено лишь, что родился он в Немецкой слободе и что крестили его в церкви Богоявления в Елохове. Мы жили пару лет в этой бывшей Немецкой слободе после Второй мировой войны - там все оставалось, как в конце позапрошлого века. Разве что трамвай громыхал рядом с извозчиками по кривым улочкам между развалинами, в которых из каждой заборной щели вылезали люди. Немецких профессоров университета и обрусевшей иностранной интеллигенции там, разумеется, не осталось, большую часть улиц переименовали, и дома вельмож и богатых помещиков заполнила пролетарско-деревенская голытьба.
Во времена Пушкина это был престижный немецкий район недалеко от центра Москвы, в которой тогда жило 300 тысяч жителей (во всей России при Петре было около тринадцати миллионов человек, а при Александре I около сорока миллионов). Прирост населения империи шел не столько за счет рождаемости, сколько за счет захвата новых территорий. Цивилизация проникала вовнутрь не спеша: первый водопровод, подобный древнеримскому, построили, когда Пушкину было пять лет, и воду стали возить в бочках на лошадях не из реки, а из фонтана в центре города.
Хотя отец Пушкина Сергей Львович был сыном богатого помещика, от богатств этих внуку досталось мало. Для утешения самолюбия и продвижения вверх оставалось утверждать знатность рода. Поэт говорил о шестисотлетних корнях, но над ним потешались. Среди предков Пушкина были те, кто подписали грамоту об избрании Михаила Романова на царство. Поэт вставлял своих предков в художественные описания русской истории. Подлинная родословная обрусевших пушкинских предков была составлена еще в конце прошлого века М.Муравьевым. Выяснилось, что по отцу родословная Пушкиных даже богаче, чем предполагал поэт.
Среди его предков были знатные дипломаты и исполнители особых царских зарубежных поручений. Василий Слепец в 1495 году сопровождал княжну Елену в Литовское царство, Василий Пушкин в 1532 году ездил послом в Казанское царство, Евстафий Пушкин - к шведам, Григорий - к полякам и шведам, Степан - послом в Польшу, Алексей Пушкин был сенатором, посланником при датском дворе. Один только Матвей Пушкин в конце ХVII века, сопротивляясь тому, что его детей посылали учиться за границу, вызвал ярость Петра. Родословная как бы поощряла Пушкина ступить на дипломатическую стезю.
Странно, но факт: Пушкин неохотно вспоминал первые свои годы, не любил родного дома, семьи, родителей. Ни разу поэт не упомянул отца или мать в своих стихах, хотя кого он только ни увековечил. В "Евгении Онегине", например, подробно говорится о воспитании героя, его учителях, отце, даже дяде, но нет ни слова о его матери. Переписка поэта с родителями тоже не сохранилась. Родимой обителью, домом он называл лицей. Перед своей смертью Пушкин не вспомнил недавно умершей матери, не попросил позвать к себе ни отца, ни брата, ни сестру.