И сразу стало еще холоднее. Хотя будь страхи Ирии верны - Джек бы почувствовал. Он - точно не предатель. Шанс выдать гостью у него был много раз. Когда она спала, когда он выловил ее из Альварена. Связать и отконвоировать - всего-то...
Да и несчастную девчонку мерзавец спасать не стал бы.
Почему-то мысль о девушке тревожно кольнула сердце. И это беспокойство - вовсе не страх за ее жизнь. Джек сказал: шишка - значит, шишка. Оглушили и хотели утопить? Не мертвой, а живой? Если б мертвой, где камень на шее? Стоп, а живого топить - разве камень не нужен?
И действительно: почему не привязали груз? И сначала не отвезли подальше от берега? Лодку не нашли? Их там полно!
Ну ладно, змеи с ней, с лодкой - почему жертву не связали?
Зачем трем негодяям топить монахиню? И почему именно топить? Горло перерезать гораздо быстрее.
Джек даже с неудавшейся утопленницей на руках шагал - скорее некуда. Напарница за ним едва поспевала. А думать на ходу - да еще толком не спавши! - нелегко. Во всяком случае, только этим и можно объяснить, почему Ирия сообразила так поздно. Только на пороге избы.
Теперь ясно, кто ночная жертва. И почему, а главное, по чьему приказу ее чуть не убили.
"Помощь принимай, сестру не отдавай!.."
Ирия тогда решила, что речь идет об Эйде. А та здесь ни при чём.
И понятно, кого напоминает спасенная. Ее саму. И Карлотту Гарвиак. Как племянница - тетю. Даже двоюродную...
Творец, спаси этот мир, ибо он - очень грешен!
Джек опустил вдруг очнувшуюся (и разом застонавшую) девушку на широкую лавку, застеленную одеялом из грубой шерсти. Спасенная открыла глаза - карие с легкой прозеленью. Миг ошарашенно смотрела на спасителей - и вряд ли посчитала их таковыми. А затем - отчаянно рванулась, пытаясь вскочить с лавки...
- Ты - в безопасности, - медленно выговаривая слова, произнес Джек.
Так обычно успокаивают собак и лошадей. На людей тоже иногда действует.
Подействовало.
Спасенная, опираясь на руку Ирии, осторожно села. И даже смогла взять из рук оборотня кружку с травяным настоем.
Как и куда бедняга собиралась в таком состоянии бежать, остается лишь догадываться.
Ладно уж, Ирия. Сама бы рванула еще проворней. Если бы очнулась в окружении леонардитов. В любом состоянии.
- Пей. Тебе нужно выздороветь, - тем же тоном произнес Джек.
Осунувшееся лицо, запавшие глаза. Как же он устал! Возможно, сильнее, чем Ирия.
И оборотень - моложе, чем сначала показалось из-за бороды и усов. Не старше сорока. (Но и намного младше - вряд ли.) Джек годится бывшей графине в отцы. Но никак не в деды.
Странный рыбак или не рыбак накрыл одеялом несостоявшуюся утопленницу. Наконец задремавшую после настоя.
- Зажги свечи! - попросил Джек Ирию, подходя к окну. - Рассвет.
Бывшая графиня без слов повиновалась. Во-первых - действительно разумнее задвинуть ставни. Мало ли кто пройдет мимо? А во-вторых... Мало ли что во-вторых!
Семь свечей очертили круг на потемневшем дереве стола. И разом придали рыбацкой избе еще больше колдовской таинственности.
А на полу золотые отблески высветили длинную тень Ирии. Вон причудливо колеблется при каждом движении.
А рядом - неподвижная четырехногая тень лавки со спящей девушкой. И тени стола, подсвечника, прочей утвари...
Джек и Ирия сели за стол с бокалами вина. Откуда здесь бокалы? Неважно. Откуда-то ведь взялось остальное.
Блики яркого огня играют на бледном золоте стола, на темном хрустале. И вино - темное...
Откуда на осеннем берегу Альварена южанин с северным именем Джек? А табор банджарон, откочевавший в преддверии зимних холодов вместо юга на север? Откуда, наконец, сама Ирия и чуть не погибшая девушка?
Длинные, тонкие пальцы Джека сомкнулись на бокале. Мозоли рыбака, но пальцы - аристократа...
- Выпей до дна, - попросил оборотень. - Иначе не сможешь услышать.
Ирия, не колеблясь, осушила бокал. Что "услышать", и что с ней еще может случиться?
Да ничего страшного! Что терять тому, кто уже едва не лишился жизни? Если бы не Джек!
Вино зашумело в голове, хоть приходилось пить и крепче. В Ауэнте на ужин принесли быстро пьянящую "Розу". Самую горькую из всего, что бывшая узница когда-нибудь пила или выпьет. Хуже того, чем сестра Эйды запила первый скандал с отцом. Когда он назвал Ирию худшей из дочерей и своим проклятием. Но исполнил ее требование.
Травы... Травы и свечи.
Или дело не в вине, а в голосах?
Пение... Это поют банджарон...
Нет. Сквозь их музыку доносится совсем иная.
Зов. Бесчисленная тьма голосов. Тысячи... сотни тысяч. Слишком много, чтобы различить.
Нужно что-то спросить у Джека. Очень важное...
- Ты сказал: когда зовешь - может прийти тот, кто ближе.
- Древние силы спят, но их легко пробудить. Хотя чем дальше, тем труднее. Здесь - не Тенмар. Хотя и им трудно. Древние боги редко прощают. И предателей - еще реже, чем глупцов.
- Кто предатель, а кто - глупец?
Вино шумит в ушах. Вино и голоса...
- Ты слышишь их?
...Зарево на горизонте. Башня старого замка. Южной многометровой змеей ползет бесконечная армия врага. Сейчас сожмет в кольцо и задушит...
- Это... не Лиар!
- Это - Тенмар. Последние месяцы Тенмара. Древнего Тенмара. Свободного Тенмара.
- Их... нас, - и это "нас" не кажется странным! - перебили?
- Хуже... Круг замыкается, и времени мало. Всё, что есть, уже было. Они возвращаются, Ирия. Боги. Герои. Люди. Преданные часто возвращаются. Особенно - когда их зовут. Всё кончилось, но однажды в небесах Волк и Дракон истекли кровью. Четверо дали клятву, и ни один не понял этого. Пятый не клялся ни в чём, но его путь предопределен кровью одного и преступлением другого. Шестой знает и помнит всё, но не вправе раскрыть.
Странные, неведомые слова, терпко пьянящее вино, неотвратимый гул вечных волн Альварена, горькая усмешка оборотня. Всё прошло, и всё повторится, а незнание не спасет от возмездия...
Глава третья.
Конец Месяца Сердце Осени - начало Месяца Заката Осени.
Эвитан, Лиар - Тенмар.
1
На руках - неподъемная тяжесть. Давит, давит, давит...
Ирия открыла глаза. Так, она сидит за столом, преклонив голову на руки. То-то так затекли! Да и всё остальное - не меньше.
Сколько же часов Ирия проспала сидя? Ладно, лучше уж сидя здесь, чем лежа в келье. Или в камере Ауэнта - перед казнью.
Ирэн Вегрэ!
Ирия торопливо обернулась. Невольно поморщившись - мышцы одеревенели за ночь, будь здоров!
Уже утро. Бесконечный мрак кончился. Спасенная девчонка ровно дышит во сне, солдат и леонардитов поблизости нет.
Бывшая графиня закатала рукав - след от ножа затянулся полностью. А вот шрам точно останется надолго. Если не навсегда.
Ну и Тьма с ним! Ирии Таррент (или кто она теперь?) прельщать некого.
Лучик осеннего солнца слабо сочится сквозь плотные ставни. Странно, а на рассвете и носа не показывал.
Сочится - и тускло высвечивает обстановку. Контуры мебели, силуэт Ирэн на лавке, погасшую печь, дотла догоревшие свечи в старинном подсвечнике...
Джека нет. Его нет, а изба заперта на засов. Изнутри.
Кто запер? Сама Ирия - во сне? Спасенная девчонка? Привидения?
Беглянка, не удержавшись, скользнула к двери. Открыла, закрыла...
Нет, так и есть. И снаружи их никто не запирал. Хотя еще имеется окно. С закрытыми - опять же изнутри - ставнями.
Одежда высохла - очень хорошо. А рядом с камзолом висит теплый плащ. На меховой подкладке, подбитый соболем.
И гордо возлежит на стуле шпага в ножнах. Ирия - не великий знаток оружия. Но столь чистую идалийскую сталь не оценить трудно. А уж балансировка! И при том - простая гарда, никаких драгоценных камней. Благородному металлу дополнительные красивости не нужны, это вам не платье куртизанки. Именно такое оружие идеально для бедного юного дворянина...