А значит - врать нельзя!
- Я - не Ирэн Вегрэ.
Неопытной интриганке и врунье следует радоваться полумраку. Но как же жаль, что слишком слабый свет камина оставляет лица в тени!
- Знаю, дитя... - всё та же мягкая, грустная улыбка.
Полина была «доброй старшей сестрой». А сейчас Ирия нарвалась на типаж «доброй старой бабушки»? Наверное, в этом мире позволяют себе не лицемерить лишь такие, как Николс. Злобные, ограниченные инстинктами ублюдки, не скрывающие омерзительной натуры! Законченные твари!..
Заткнись, неблагодарная дура! Анри тебе тоже не врал!
А ты поторопилась бы с ответом. Тут родная мать погибшего друга ждет объяснений, зачем в ее дом заявилась самозванка, укравшая чужое имя и титул?
- Я - Ирия Таррент.
- Ирия Таррент умерла в Лиаре, - с мягким укором перебила герцогиня.
И что дальше? Здесь сейчас нет злобного герцога Тенмара, чтобы ему угрожать. Напротив Ирии - только пожилая дама. С виду такая грустная и добрая. И ни Карлотте, ни ее дочери она ничего не должна.
И что прикажете врать?
Да ничего! Не умеешь - не берись, говорил когда-то папа... Не знаешь, что врать, - говори правду!
- Я не умерла.
Ну их, эти приличия! И лучше всё-таки поесть. Пока ужин окончательно не остыл. Перед темницей разумнее подкрепиться.
Впрочем, до темницы не дойдет. Кинжал с собой.
Тем более. Зачем отказываться от последней трапезы?
Лиаранка и сама не заметила, как рассказала почти всё. Всё, что перевернуло ее жизнь...
Мчится в замок усталый отряд во главе с Анри. Десяток человек на насмерть вымотанных конях...
А потом - сумасшедшая скачка еще и до аббатства. Скорость собьет со следа погоню. Кто же предполагал, что предадут сами монахини? Или леонардиты - сейчас уже не суть важно. А монахини выдадут...
...Войска карателей - уже на том берегу. Лодки с солдатами заполонили темные воды Альварена. Скрипят-открываются ворота, неотвратимо топают по лестницам и коридорам кованые армейские сапоги. Приближается неумолимая смерть в мундирах солдат Ревинтера.
Бешеные удары в дверь. Последний бой Анри и его гибель...
Новоявленный Регент собственной персоной. Торжествующая усмешка победителя. Ее так хочется стереть любым оружием, но нет уже никакого. И обреченный взгляд Эйды - на пороге кельи...
Дорога до Лютены, арестантская карета, ночь перед казнью...
Пронзительно-солнечное весеннее утро - в такое особенно остро хочется жить. Но именно оно станет последним.
Ворота Ауэнта медленно, с протяжным скрипом - опять скрипом! - раскрываются. Перед обреченными стариками, женщинами, детьми.
Впереди - путь до эшафота. И еще, наверное, крики толпы. Чернь любит зрелища...
Весь этот ужас прервал белокурый всадник на белом коне. Объявил узникам, что они - свободны. Самый прекрасный герой в подзвездном мире...
Казалось, всё уже будет хорошо. Нескончаемый кошмар - позади! В уже побежденном прошлом.
Но впереди ждало заточение в монастырь матери. И новая свадьба отца - с отъявленной дрянью. А потом - спустя всего четыре месяца! - лорд Таррент отправил в то же аббатство Эйду. К предательницам-монахиням!
Впереди Ирию ждала отчаянная борьба - с отцом и мачехой. За возвращение сестры домой.
И она победила! Спустя три невыносимо долгих месяца Эйда вновь оказалась в замке. А Ирия превратилась в злейшего врага - для всех, кроме сестер. Молчаливо осудили даже слуги.
Может, кто и жалел втихомолку кроткую и несчастную «барышню Эйду». Но прекословить хозяину дома? Главе семьи? Кто на такое осмелится? Разумеется, лишь злобная, вздорная, жестокая дочь. Не понимающая интересов семьи, во имя которой нужно пожертвовать оступившимся!
И, вне всякого сомнения, не появись этот повод - взбесившаяся, озверевшая от безнаказанности девица нашла бы другой, чтобы со всеми перессориться. Ведь главное-то, что она вообще на такое способна! Значит - дрянь!
Ирия чуть не рассказала Катрин и другое. То, что в Ауэнте точно знала, кто друг, а кто - враг. А в родовом замке всё перевернулось с ног на голову. Ненавидеть Ревинтеров - это одно, а родных и близких - совсем иное. Намного труднее и больнее.
Бросить сестру в беде - непростимый грех. Прекословить и угрожать отцу - тоже. Значит - выбирай сторону того, кто в беде. Всё равно уже в Бездну! Но Ирии потребовалось полгода, чтобы наконец смириться. С тем, что отныне она - закоренелая грешница. Смириться - и перестать страдать хоть по этому поводу. Грешница так грешница, в Бездну так в Бездну.
Но последнее Катрин знать незачем. Герцогине хватит и собственного горя. А ее гостье давно уже всё равно.
...Последний год в выстывшем, пропитанном вековой злобой замке был особенно тоскливым...