- Перед лицом древних богов, я, Анри из рода Тенмаров, называю тебя, Звезда из табора Рамиро, своей сестрой. И объявляю, что готов драться за тебя, как требуют обычаи наших предков.
В древних богов банджарон он верит не больше, чем в кровожадную Виргу, но какая разница, во имя кого отспорить жизнь Эсты? Хоть Темного со всеми змеями!
Первые движения вечного, как мир, воинского танца - лишь разведка. Чьи когти и клыки острее, лапы мощнее, а хватка - безжалостнее.
Вечного, как мир. Старше самых древних людей и богов. Ибо придумали его не они.
Ты силен и ловок... нет, не враг - противник. Более чем достойный. Даже если сражаешься за то, чего Анри никогда не понять. И ты тоже не хочешь убивать. Значит - и не будешь.
Кор не простит своего отсутствия здесь и сейчас. И украденного боя. Ни баро, ни прочим банджарон, ни Анри, ни себе. Многие на его месте поступили бы так же. А Анри не простил бы себе гибели Конрада - в неравном поединке.
Вечный, как мир, танец. Камень-кинжал-бумага, птица-змея-кошка.
Ты так и не придумал другого плана, Тенмар. Значит - используй первоначальный.
Солнце садится.
И сейчас ты проиграешь, баро. Так, что никто не придерется и ни в чём не упрекнет. Кроме самых уж оголтелых, но с ними ты потом справишься сам.
И откуда бы ни пришло сейчас это знание - оно поможет.
Глава седьмая.
Эвитан, Лютена - окрестности Лютены.
1
Элгэ прождала мужа даже не до полуночи - почти до часу ночи. Прежде чем поняла, что сегодня он не придет вовсе.
Ночка намечается интересная - муж не явился, поклонник лезть в окно тоже не спешит. Ладно хоть вчерашняя жуть не возвращается. Но даже заявись она - Элгэ дважды по одному поводу дрожать не намерена. Огонь факела и чистая сталь - первейшее оружие против нечисти. И говорят об этом не только священники, но и деревенские бабки-ведьмы.
Огонь и сталь. Это не считая святой воды, но ее здесь нет. Еще, говорят, в таком деле хорош солнечный диск, но он пусть на шее и остается. Защищает владелицу.
А если Священные Свитки ошибаются - значит, не поможет ничто. Но страх еще точно никому не служил защитой!
Нечисть не появилась, липкая жуть не возвращается... а вот тревога - растет! И самое паршивое - неизвестно, за кого. Просто всё сильнее и сильнее.
"Если поймешь, что я - уже не я..."
А ну, прекрати - нашла опять, о чём думать! Паникерша бестолковая!
Бойцы на стене то ли усмехаются, то ли зло скалятся. В до блеска начищенном золотом подсвечнике колеблются свечи. С чего бы - Элгэ же не вставала... Кому тут нечисти не хватало, а?
Девушка поспешно подхватила подсвечник - едва от волнения не выронила. Ледяной пот прошиб всё тело - при мысли о едва не пронзившей комнату тьме. А вместе с мраком вернутся...
Проклятье! Темный и все змеи... (Заткнись - нашла, кого поминать!) Чуть дрогнул огонек - и Элгэ Илладэн в мгновение ока превратилась в перепуганную, истеричную бабу!
Делай что-нибудь, дура! Время утекает сквозь пальцы струйками илладийского песка...
Папа смеется на середине реки, мама грозит ему кулачком. Алекса в венке из белых лилий, Диего удирает от развоевавшихся сестер. Набежавшая волна рушит песчаную башенку...
Из горла рвутся сдавленные всхлипы. А слезы набегают на глаза, скатываются по щекам...
Элгэ не плакала, когда услышала о смерти Алексиса. А здесь, на севере...
Два часа ночи.
Октавиан не придет - как и его брат. Хотя можно, конечно, прождать до утра. А потом сказать, что всё равно ничего не могла сделать.
Давай, теряй еще одну ночь! Почему - еще? Что такого случилось в прошлую?
Тебе напомнить?
Дверь заперта снаружи... ну и заперта. Зато окно - свободно.
Если кавалер не лезет к даме - даме придется лезть к кавалеру.
Кинжал - с собой, а вот факел при всем желании не возьмешь. И внимание привлечет, и... нужно быть акробаткой из Ганги, чтобы скакать с ним по карнизам. Элгэ так не умеет, а экспериментировать - некогда. Нет времени на сломанные руки-ноги.
Ночь за окном угрожающе щерится почти непроглядной тьмой. В паре шагов ничего не видать. Сумрачный сад - зловещ, как замок мэндского графа-вампира.
Луна, где ты? А, вот - бледный, тусклый круг сквозь облака. Хищный проблеск - от него еще жутче. В той легенде погасло не только солнце, но и луна...
Вот-вот - еще под кровать забейся! Авось там не найдут...
Чего бояться вне пределов особняка, скажи на милость? Помнишь зловещие склепы и часовни в Вальданэ? Ничего там не было - и быть не могло.
А здесь если с чем дело и нечисто - так это с самим особняком.
Ничего, если на обратном пути в комнате не будут гореть свечи - Элгэ просто не полезет назад. Лучше быть трусливой дурой, но зато - живой.
Не будь в комнате ее мужского костюма, возвращенного по доброте Юстиниана, сейчас пришлось бы кромсануть кинжалом полы юбок.
- Чего уставились? - зло бросила девушка неутомимым бойцам. Влезая в такие родные штаны. - За столько дней не насмотрелись еще? Ничего, больше не увидите.
Решение вдруг пришло само. До этого Элгэ сомневалась - вернется ли. Теперь - точно нет. Что бы ни случилось - порог этой комнаты она больше не переступит! И этого особняка - тоже.
Значит, всё необходимое берем с собой. "Всё" - это немногочисленные деньги и драгоценности. Больше у нее ничего нет.
Всё. Прощай, виконтесса Эрден. Графиней Мальзери ты не станешь никогда, свой бы титул вернуть...
Знала б заранее, как карта ляжет, - никогда не отказала бы Виктору. И не смеялась бы над сожалениями стареющего Лоренцо, что он родился много раньше нее.
Недописанные наброски картин, детские и полудетские стихи, пара незаконченных пьес, фрагменты будущей исторической хроники - ей теперь не стать настоящей... Элгэ, взгляни правде в глаза - что бы ни ждало впереди, живой ты выберешься вряд ли. И вряд ли кто из близких людей, в спешке покидая Аравинт, потащит с собой твои "шедевры". Да всё ли еще разберут... Твой почерк никогда не блистал особой каллиграфичностью.
От твоей жизни, Элгэ, не останется ничего.
Ну и пусть. Всё равно она - не Лоренцо Винсетти. Это он у нас - гений.
Сколько всего можно было сделать иначе... прожить по-другому.
В раскрытое окно пахнул прохладой ночной воздух. Свежий-свежий. И неожиданно - совсем не страшный.
2
Камердинера в комнате не оказалось, слуг - тоже. Они и не нужны. Если, конечно, Октавиан не отрастил зубов - цепи перегрызть.
Не такие уж они, кстати, толстые. Не кандалы - как в какой-нибудь жуткой тюрьме... Куда отправляют за убийство свинопринцев, например.
Элгэ могла цепей даже не заметить - если б так напряженно не вглядывалась в полумрак. Но, увы, Октавиан - не легендарный чудо-богатырь из бьёрнландской саги.
Поддеть кинжалом раму - это илладийка всегда умела даже лучше Виктора. И хуже Беллы... хорошо, что девочки здесь нет и не будет!
Тусклый полумрак колеблет одна-единственная свеча.
Бледный светловолосый юноша в кресле. Цепь толщиной в руку ребенка охватила его правую лодыжку. Черно-серый стальной тюремщик уползает куда-то вглубь комнаты. К стене.
Открыть окно Октавиан не мог при всем желании. Только встать с кресла - навстречу гостье.
Рама бесшумно легла на место. А Элгэ стремительной тенью оказалась возле юноши. И тонкие сильные пальцы тепло накрыли ее холодную руку.
- Ты все-таки пришла... - такие тихие слова. Шепот - или просто выдох?
- Как видишь, - удалось шепнуть не громче собеседника. А мысли лихорадочно бьются. Хоровод кружат.