И ограда - не так уж высока, когда под седлом верное легконогое чудо. Скачи, Соколица! Спасай свою хозяйку и ее жеребенка!
А вы - догоняйте, господа. Удачно вам ломиться в запертую конюшню. Давайте, бегом - будить управляющего. Вот только где вы нас после этого найдете? Хотя еще можете попробовать лично пробежаться? Вперед, ать-два!
Элгэ, вдохнув полной грудью, негромко рассмеялась. Свобода! И теперь уже - навсегда! Никаких Адоров, Амерзэнов и Мальзери. Долой!
Ну куда же вы и в самом деле на своих двоих помчались, а? Вам же нельзя в хозяев стрелять - даже во взбунтовавшихся.
А орать так зачем? Уже свечи в окнах соседних домов замелькали. Всех добрых жителей Лютены перебудите. Еще и городская стража прибежит... Спросит, чего это вы за благородными дворянами гонитесь. Объясните, что держите их в особняке против воли?
Заткнулись и отстали. Вот и молодцы.
А бессильная ярость на красных от бега лицах (в блеске факелов) бывает даже очень забавной.
4
Где-то там, за пределами дикой скачки, остались Вальданэ с яблонями и вишнями в цвету. И Аравинт - с веселыми кострами и шальными грозами... С одной из тех, что как-то застигла сбежавших в лес юных Элгэ и Виктора.
В прошлое невозможно вернуться, но оно всегда с нами. Теплой волной, омывающей сердце, шумом прибоя в старой ракушке. Яркой искрой в самой кромешной тьме!
Элгэ только сейчас, на слабо освещенных тусклыми газовыми фонарями улицах, поняла: это - конец. И не только жизни в особняке Мальзери. Заодно, возможно, и самому бренному существованию.
Даже если сказочно, невозможно повезет - если вдруг появится будущее... то совершенно иное. В одну реку или озеро не вступить дважды. Иной станет и текучая вода, и лодки на берегу. А может - не останется ни берега, ни реки, и вернувшегося встретят жгучие пески пустыни.
Что ж - и там люди живут. Элгэ дважды теряла всё - так чего бояться третьего раза?
А сейчас и вовсе нет ничего - кроме чахлого газового света и бешеного стука копыт. Быстро мчат двое коней - Элгэ и мальчишки, втянутого ею в очередную мерзкую игру. И слабо оправдание, что не сама придумала правила, - если теперь именно ты им следуешь. Тебе не повезло угодить в ловушку беспринципных мерзавцев с моралью шакалов. Но теперь сама ты, дорогая, ненамного лучше. Разве что своих не трогаешь. Зато ради собственных интересов с легкостью переступишь через любого "не своего". А кто ты-то для врагов, как не чужачка? Так почему они должны с тобой церемониться?
Не должны. Но и Элгэ им перервет горло - за Диего. Не отвлекаясь на мораль и понятия о чести и благородстве. Не в ту эпоху живем!
Наверное, есть где-то те, кто в любой ситуации - даже самой паршивой! - сохраняют верность идеалам. Может, и есть. Элгэ - не такая. И никто не запретит ей ненавидеть любого, посмевшего угрожать ее родным. Любого, без кого она никогда не узнала бы о себе такое. Если б не эвитанские мерзавцы - жизнь герцогини Илладэн прошла бы среди философов, поэтов и блестящих кавалеров! В рассуждениях о мере добра и зла, куртуазных сонетах и длине гривы легендарных единорогов.
Всё, хватит сентиментальничать. Прямо по курсу - городские ворота. Путь к свободе. Примут ли Элгэ сейчас за мужчину? Она - не какая-нибудь тощая северянка, но и роскошной фигурой Кармэн природа ее не наградила. Пока.
Значит - примут. Или получат шпагой в морду.
А лет через пятнадцать, когда "не примут", - Элгэ будет носить другую фамилию, мирно воспитывать детей и сочинять сонеты. Если доживет!
Десяток солдат в воротах, молодой лейтенант... Ну зачем вам чьи-то имена и подорожные, а? Даже ночью? Ведь не нужно?
Молодые господа едут веселиться - в табор у Западных Ворот. Какой-то там действительно стоит. Элгэ даже выяснила, где. Иногда разговоры служанок полезны.
Девчонки бегали гадать. Даже служанки Мальзери верят в любовь и "суженого-ряженого", кого можно приворожить с помощью чудозелья смуглых банджаронок. Даже эти вышколенные статуи ждут свою судьбу! Жаль, ни одной нельзя доверять (даже той). А чтобы саму Элгэ гадать отпустили... Будь дядя-свекор таким дураком - она бы в его доме пленницей не оказалась.
Лейтенант не спросил ничего, солдаты - тоже. Отпустили "молодых господ" беспрекословно. Не военное ведь положение. Эвитан давно воюет только на чужой территории. В крайнем случае - на пограничье.
Только за воротами нахлынула усталость. Мигом навалились и вторая по счету бессонная ночь, и тревога за брата... и осознание, что за Алексой уже не вернуться! Времени не дадут. Только-только - брата в охапку и в Аравинт. Умереть или спастись - но со своими. Октавиана придется брать с собой - отступать ему теперь некуда.
А Алекса... остается надеяться, что сестру спасет кардинал. Ага! А почему сразу не лично Творец - в окружении сонма праведников?
Вернуться в Лютену, спрятав где-нибудь Диего? Хороший вопрос - где? Друзья, союзники, добрые жители Лютены - кто-нибудь, кому не безразличны дети покойного полководца и героя Алехандро Илладэна! Ау, откликнитесь!
Ау... Такой тишины не бывает даже на кладбище.
Дорожная пыль под копытами Соколицы, мелко покрапывает дождик - его только не хватало! Мышасто-свинцовые тучи вот-вот свалятся на голову.
Слабый проблеск робкой луны. И два всадника - между жизнью и смертью. Между двумя смертями.
И сотни миль до Аравинта.
Глава восьмая.
Эвитан, Лютена.
1
Портреты. Целая галерея давно умерших людей. Галерея без начала и конца.
Портреты.
Ральф Тенмар хищно улыбается с ближайшего. Ирия, как завороженная, шагнула к нему...
Где-то плещутся волны Альварена, злобно смеется мать, печально качнулись седые косы Катрин...
А на портрете герцога - лишь пустота. Мертвая парадная зала, пунцовый набивной бархат, тяжелое древнее золото. И багрово-червонные отсветы - в черных глазах Ральфа Тенмара. Теперь он стоит рядом с пустой рамой.
Ирия против собственной воли протягивает руку. И тонкие, сильные пальцы смыкаются на ее запястье. От ледяного прикосновения враз похолодевшем.
- Круг смыкается, Ирэн. Никому не уйти от судьбы. Я был прав - даже когда ошибался.
Его больше нет. И там, где он сейчас, известна правда о живых.
- Теперь вы знаете, что я вам лгала.
- Ты не лгала.
Неужели и там, за порогом, мертвым неведомо то, чего не знали живые?
- Лгала! Послушайте...
- Это я тебе лгал - слишком о многом. И не только тебе. Но у нас мало времени. Это - Ирэн. Моя племянница...
Кому он представляет ее? Давно умершим людям? Здесь ведь больше никого нет...
Левое плечо прожигает знакомая боль. Золотая ткань бального платья расцветает кровью. Алое и золотое... И черное. Бездонная тьма в глазах старого... мертвого герцога.
Древний клинок в его руках окрашен кровью. Ее кровью.
Ветер, кровь и серебро...
Ральф усмехается глазами короля Адальстэйна. Ральф? Нет, он - на портрете. По-прежнему гордо взирает на незваных гостей, что смеют нарушать покой древнего замка и его последнего хозяина.
Старый герцог застыл в золотой раме. А рядом с Ирией - Джек. Его лицо полускрыто сумрачным лиарским туманом. И новые клочья ползут и ползут в бархатно-золоченую залу - неведомо откуда...
Кровь стекает с кинжала в руке оборотня, алые капли падают вниз... и исчезают в густеющей дымке.
- Клятва на алтаре священна! - Во взгляде Джека - печаль. В древних глазах, что уж точно старше нынешнего лиарского замка...
Наплывающий туман заслоняет золото и пурпур. Заволакивает портрет Ральфа, его взгляд и усмешку... и глаза - той же глубокой черноты, что и у Джека.