Как он и думал, видений в эту ночь не было, не было и на следующую. Но на третью ночь они наконец его посетили.
Как всегда, сперва он увидел своих родителей. Их волосы были снежно-белыми, а на морщинистых лицах играли улыбки. Они стояли посреди этого самого амфитеатра меж гор, где раскинулся их поселок, и протягивали ему посох, увенчанный большим самоцветом. И, как всегда взяв посох в руку, Гвилим заметил, что камень изменил цвет отца — темно-зеленый — на его собственный, золотисто-коричневый, похожий на выжженную солнцем траву горных склонов. Гвилим приблизил лицо к камню и долго вглядывался в него, пока не перестал различать ничего, кроме его слабого сияния. В этот момент он обычно переносился в свое видение. Иногда перед ним представали один из поселков или какая-то местность далеко в горах. Временами он перемещался в другую часть долины или же вообще никуда не двигался, но зато день был другой. Однако на этот раз он увидел то место, где ни разу в жизни не побывал, — Брагор-Наль.
Он понял, что находится в Нале, почувствовав исходившую отовсюду угрозу, а также по отвратительному запаху. Он не мог сказать, почему он подумал, что это был именно Брагор-Наль, но все же он знал это наверняка. Он стоял в тесном переулочке, по обе стороны которого возвышались громадные строения, затмившие своей густой тенью даже сияние его камня. Шел дождь, и было холодно; в промозглом воздухе Наля зябко было даже под теплым плащом, так хорошо согревавшим его на высотах Даалмара. С одного из зданий откуда-то сверху прямо ему на лысину капала ледяная вода. Ему страшно хотелось развернуться и уйти, вернуться домой, в горы. Но он кого-то ждал. Ждал человека, нуждавшегося в его помощи; и если он не поможет, тому грозит смерть.
Поэтому он остался и прижался к стене. На влажной мостовой отражался тусклый желтый свет ближайшего фонаря с треснувшим стеклом и облезшей краской. До Гвилима донесся отдаленный женский смех и шум сердитой перебранки двух мужчин с другой стороны улицы.
Потом он различил легкие скорые шаги. Повернувшись на звук, он увидел человека, и тут его сердце бешено забилось, а сам он от изумления открыл рот. Потому что это был Гилдри. По крайней мере так показалось Гвилиму. На человеке был плащ цвета лесной зелени, только тоньше и лучше сшитый, чем те, что носили гилдрины. На его плече сидел великолепный темный ястреб, а в руке он держал почти такой же посох, как у Гвилима, с похожим кристаллом янтарного цвета Он был мускулистым и широкоплечим, но двигался легко, как человек, совершенно уверенный в себе и в собственных силах. Его борода была коротко острижена, а длинные золотистые волосы собраны сзади в пучок. Глаза незнакомца были темны, смотрели настороженно, но без малейшего страха.
Гвилим почти поверил, что это и есть Гилдри, но голос другого Гвилима, лежащего на тюфяке в горах Даалмара, говорил, что этого не может быть. Раз это видение, то все должно быть настоящим. И хоть ему было необычайно приятно тешить себя мыслью, что он увидел легендарного предка своего народа, все же Гвилим понимал, что это не так. К тому же в преданиях говорилось, что Гилдри был худощав и темноволос и владел светлой птицей.
Нет, это был живой человек, но родом не из Лон-Сера. Как и Гилдри, он был знаком с Волшебною Силой, но на этом сходство заканчивалось. Однако между ними было еще нечто общее, то, что Гвилим смутно предчувствовал уже за ужином с Гертой, но пока что не понимал. Этот человек мог вмешаться в историю Лон-Сера, как и Гилдри, и навсегда изменить течение жизни его потомков. Гвилим смотрел на идущего по переулку человека и необычайно ясно это предчувствовал, и в его душе расцветала надежда, как распускаются навстречу летнему солнцу люпины и астры на лугах Даалмара.
Но в следующее мгновение страх сдавил его сердце, словно кто-то вырвал цветы с корнем. Он увидел, как из темноты в переулок шагнули двое. Вполне согласованно, столь привычным и твердым движением, что это было даже красиво, оба вынули из-под плащей оружие, одновременно прицелились и выстрелили в незнакомца.
Гвилим очнулся, потрясенный и напуганный, его лицо было покрыто потом, руки и ноги дрожали. Под пологом горела одна-единственная свеча, Герта сидела рядом на тюфяке и нежно обтирала ему лоб. Он попытался сесть, но она покачала головой и удержала его.
— Отдохни, — прошептала она. — Не двигайся. Ты довольно долго отсутствовал.
Гвилим закрыл глаза и прокашлялся.
— Можно воды? — попросил он изменившимся голосом.
Герта помогла ему слегка приподняться и поднесла к губам стакан холодной воды. Он жадно выпил и снова упал на постель. Открыв глаза вновь, увидел, что Герта не отрываясь смотрит на него, а на ее обычно спокойном лице застыло тревожное выражение.
— Это было видение, которого ты так ждал, — произнесла она без всякой вопросительной интонации.
— Да.
— Ты уже знаешь, что оно означает? — Она изо всех сил старалась говорить сдержанно, словно боялась собственной реакции на то, что он ответит. Он редко видел ее такой взволнованной, и ему стало еще больше не по себе.
— Кажется, да, — осторожно начал он.
— Каково же наше будущее, надеюсь, хорошее?
Гвилим ничего не ответил, только взял ее за руку и переплел свои пальцы с ее. Они молчали довольно долго.
— Придет один человек, — сказал он наконец. — По-моему, из Тобин-Сера.
Она изумленно раскрыла глаза:
— Из Тобин-Сера? Не может быть!
— У него есть птица и посох, как у меня.
— Чародей, — едва слышно произнесла Герта.
— Да, — откликнулся Гвилим. — Я не знаю, зачем он придет — этого я не видел, — но его приход будет много значить для нашего народа.
Герта кивнула, все еще не в силах поверить.
— Чародей! — повторила она — Да еще к нам пожалует!
Гвилим вздохнул. Теперь будет сложнее.
— Нет, Герта, не к нам.
Она уставилась на него:
— Но ведь ты сказал…
— …Что он придет из Тобин-Сера, но не сказал, что сюда — Он помедлил. Как бы ей сообщить? — Я видел его в Брагор-Нале.
Краска сошла с ее лица.
— То есть ты тоже туда отправишься?
— Так надо, Герта. Я видел, что на него покушались двое. — Гвилим резко поднялся на постели, так резко, что почувствовал дурноту, но все равно продолжал: — Я не знаю, убили его или нет, — я слишком рано очнулся. Но я должен там быть и помочь, если получится.
Герта встала и отвернулась. Он понял, что она плачет — она всегда при этом прятала лицо.
— Но почему ты думаешь, что этот человек так уж важен? — спросила она дрожащим голосом. — А вдруг ты заблуждаешься? Может, для нас его приход ровно ничего не значит? — Она вновь обернулась к нему. По ее щекам текли слезы. — А может, он и вправду изменит нашу жизнь, но только к худшему? Может, смерть ему предначертана? Об этом ты подумал?
— Герта, — очень мягко сказал он, протянув ей руку. Она неохотно сделала шаг и сжала ее. — Он кудесник, — напомнил Гвилим, — как и Гилдри. Он придет в Лон-Сер, и кто-то попытается его убить. Неужели ты думаешь, что боги явили мне это видение просто так?
Она отвела глаза и спустя мгновение спросила:
— И когда же?
— Не знаю. Скоро. Было холодно, но кажется, что зима уже пошла на убыль.
Он с удивлением прислушивался к собственным словам. Он не подумал о времени года, лишь заметил, что было холодно и мостовая была мокрой. Но каким-то чутьем он знал, что эти события произойдут ранней весной. А значит, ему и вправду вскоре необходимо отправляться, ведь предстояло пройти несколько сот миль.