Пока Седрик и Оррис вели в покоях оверлорда словесные баталии, она вдруг поняла, что с ней случилось нечто столь странное и пугающее, что самой верилось с трудом. И все же это было так же верно, как то, что ее звали Мелиор И Лакин.
Она начала страстно желать, чтобы все, что задумал маг, у него получилось. Если он хотел мира, пусть будет мир. Если он пришел сровнять с землей весь Брагор-Наль, она поможет ему.
Бессмыслица какая-то. Столько лет, бессчетно рискуя собственной жизнью и без всяких сомнений лишая жизни других, она неуклонно приближалась к цели, мечтая о радужных перспективах, которые откроет перед ней операция «Тобин-Сер». Мелиор собиралась стать овер-лордом, а может быть, даже Правителем. Это стремление было ее единственной путеводной звездой.
Но, сидя за столом с Седриком и Оррисом, она почувствовала, что воспоминание о видении неотступно преследует ее. Прозрение ясно говорило, что чародею и ей суждено стать союзниками. С той ночи она уже успела смириться с тем, что какие-то неизвестные обстоятельства вынудят их быть заодно. Но никогда не предполагала, что сознательно решит связать свою судьбу с судьбой мага.
— Я — лорд! — гневно урезонивала она себя. — И собираюсь захватить Тобин-Сер!
А внутри слышался другой голос, похожий на материнский: Ты — гилдрин. Пора бы уж это признать.
Долгие годы Дар для Мелиор был почти тем же, что лучемет и кинжал — средством достижения успеха. Всего пару дней назад она беззастенчиво воспользовалась им, чтобы добиться расположения Хранителя. К тому же со времени происшествия с Минком о Даре знали все ее жертвы. Признать свое происхождение? Да разве она не признавала его все эти годы?
Конечно, в глубине души она сознавала, что применять свои способности — одно, а думать о себе как о гилдрине — совсем другое. Но сегодня, глядя, с какой легкостью и достоинством маг выдерживает все вопросы и угрозы оверлорда, она почувствовала необъяснимую гордость, словно это касалось и ее. В каком-то смысле так и было. Оррис, не позволяя Седрику, считавшему ничтожеством всех в Брагор-Нале, подчинить и унизить себя, защищал и достоинство тех, в чьих жилах текла кровь Гилдри. Мелиор впервые в жизни подумала, что она не только лорд, но и гилдрин, и ей вдруг страшно захотелось, чтобы Оррис это узнал. Пусть этот чародей поймет, что она на его стороне. Поэтому она и улыбнулась ему тогда, надеясь улыбкой выразить все, что не могла сказать на словах.
Понял ли это Оррис, она не знала, но вот Седрик — вне всякого сомнения. Совершенно ясно, что, становясь на сторону мага, она приобретала в лице оверлорда смертельного врага. Но при этом была уверена, что Оррис, пожалуй, единственный человек в Брагор-Нале, способный ее защитить.
Она еще раз глубоко вздохнула и наконец почувствовала, что успокоилась. Теперь ее жизнь страшно усложнилась, но она сама сделала выбор и почему-то почувствовала от этого облегчение.
Мелиор подошла к Хранителю, стоявшему в сторонке и не сводившему взгляда с коричневатого свечения своего камня. Дотронувшись до его руки, она сказала:
— Простите, Хранитель. Я не хотела вам нагрубить. Он молча посмотрел на нее, потом ответил:
— Ничего, — и добавил, взглянув на охрану и двери в комнаты Седрика: — Только хорошо бы отсюда поскорее убраться.
— Я тоже так думаю, — тихо согласилась Мелиор.
Он бросил на нее удивленный взгляд, но ничего не ответил. Так они и стояли молча в ожидании Орриса.
Он появился очень скоро и, глядя вперед, быстро прошел мимо стражи, не обращая на нее никакого внимания. Ястреб хищно обозревал коридор с его плеча, словно готовый кинуться на любого, кто приблизится. Миновав Мелиор и Хранителя, Оррис не замедлил шаг и не сказал им ни слова, так что они просто поспешили за ним к лифту. Только когда дверь закрылась и кабина двинулась вниз, Гвилим нарушил тишину.
— Спросите его, что случилось, — попросил он Мелиор. Ей было сложно разбирать его странный говор, но теперь она стала привыкать. — Спросите, что случилось! — нетерпеливо повторил он.
— Что он говорит? — спросил Оррис на Тобинмире.
— Он хочет знать, что произошло между вами и Седриком, — ответила она. — И я тоже.
Маг взглянул на Гвилима и ободряюще улыбнулся:
— Скажите, что нам с оверлордом не удалось поладить и скорее всего больше мы с ним не увидимся.
Мелиор стиснула зубы. Седрик умел удивлять, уж ей-то это известно. И если он вдруг снова решит повидать Орриса, тому вряд ли удастся избежать встречи. Тем не менее она повернулась к Хранителю и в точности перевела ответ.
— Вот и хорошо, — довольно согласился Гвилим. — Не нравится он мне.
Выслушав перевод, Оррис кивнул:
— Мне тоже. — Он посмотрел на Мелиор долгим взглядом. — Спроси, верит ли он тебе по-прежнему, — наконец велел он, переходя на «ты».
Женщина молча воззрилась на него. Надо же, а она-то была готова поведать ему о своем видении, сказать, что они должны быть союзниками! Но чародей словно вылил на нее ушат холодной воды. И это ради него она готова была отказаться от единственной цели в жизни, — собственно, уже отказалась. А Оррис даже сомневается, можно ли ей верить. И это при том, что Седрик строил против нее козни. «Какая же я дура, — подумала она. — К тому же теперь меня еще и убьют».
Лифт остановился, и дверь открылась. Они вышли и, сопровождаемые дюжими охранниками, втроем быстро покинули здание. У подножия мраморной лестницы ожидал мобиль Мелиор, и люди Седрика предупредительно распахнули дверцы. Гвилим забрался на заднее сиденье, а Мелиор и Оррис снова сели впереди.
— Спроси, верит ли он тебе, — повторил маг, когда она завела мобиль.
Она покачала головой:
— Нет. Я тебе не переводчик и не слуга. Сам спрашивай.
— Боишься, что он скажет, да? — мрачно усмехнулся Оррис.
Она выругалась сквозь зубы.
— Чародей хочет знать, доверяешь ли ты мне, — зло произнесла она, оглядываясь на Хранителя. — Похоже, сам-то он мне не очень верит.
Гвилим замялся, переводя взгляд с одного на другого.
— Скажи, что я не знаю, — наконец тихо ответил он.
— Да пошли вы оба… — огрызнулась она, чувствуя, как все переворачивается внутри, и на глаза наворачиваются слезы.
— Что он сказал? — тут же спросил Оррис.
— Он сказал, что не знает,— перевела она, останавливая мобиль в каком-то переулке. — Ну и прекрасно. Проваливайте. Хоть сдохните оба под забором, мне начхать.
Оррис не двинулся с места, оценивающе глядя на нее.
— Ну давай, выкатывайся, — повторила Мелиор, повысив голос.
— Сначала ответь мне на пару вопросов, — сдержанно попросил Оррис. — Зачем ты подослала ко мне убийц?
Мелиор вдруг напряглась, как будто маг приставил ей нож к горлу.
— Это он тебе сказал! — прошептала она.
— Вообще-то, нет. Он только намекнул. До этой минуты я не был уверен.
— О чем вы там говорите? — поинтересовался Гвилим.
— Зачем ты это сделала? — не обращая на него внимания, повторил Оррис.
— Это была ошибка, — ответила она чистую правду, хотя и не надеялась, что он поймет.
— Потому, что из этого ничего не вышло?
— Нет. Потому, что я отстаивала нечто, в чем теперь нет никакого смысла.
— Что это значит? — настаивал маг. — Что ты отстаивала?
— Да в чем дело? — забеспокоился Гвилим, наклоняясь вперед.
Оррис, не сводя взгляда с Мелиор, поднял палец, прося Хранителя помолчать.
— Говори же, — обратился он к ней.
Женщина перевела дыхание. Так и должно было случиться, подумала она. Не стоило рассчитывать, что все получится легко и просто.
— Седрик — тот самый человек, что отправил захватчиков на вашу землю, — начала она. — Перестав получать сведения от главы первого отряда, он решил снарядить второй. Я должна была руководить им.
— Что"? — прошипел Оррис, глядя на нее с ненавистью и омерзением.
Мелиор смотрела в окно, больше не в силах поднять на него глаза.
— Если бы все удалось, я стала бы новым оверлордом, может, со временем даже Правителем, — тихо продолжала она, проведя языком по вдруг пересохшим губам. — Я знала, что ты придешь в надежде заключить мир, и постаралась этого не допустить.