Так что «литературный процесс» — это прежде всего производство и распространение нескончаемых потоков дешевой, доступной по цене, содержанию и манере изложения беллетристики — псевдоромантических любовных повестей, подделок под семейные саги и исторические романы, приключенческих, полицейских, шпионских романов. Используя приемы занимательности и психологическую способность читающего сопереживать, массовая развлекательная литература внедряет в сознание и души американцев настроения и чувства, выгодные «хозяевам жизни» в Соединенных Штатах. Самое же печальное — то, что беспощадные законы рынка и окололитературной моды нередко вынуждают и талантливых писателей поступаться творческими принципами и сочинять книги, которые обещают сенсацию и спрос. Так происходит сращение литературы серьезной, качественной и ремесленной, поточной.
...Осенью 1979 года после яростной аукционной схватки с конкурентами фирма «Бантам» заплатила 3,2 млн модной сочинительнице Джудит Кранц и издательству «Краун» только за право выпустить ее новый роман в мягкой обложке карманного формата. Редактор книги высказался напрямик: «Ни один издатель не рискнет заплатить столько, если он не уверен, что хорошо заработает».
В силу абсолютной художественной беспомощности душещипательная бульварщина вроде «Княжны Маргариты» Джудит Кранц должна быть, строго говоря, предметом скорее социологического анализа, нежели литературного. При этом нельзя не учитывать тиражи коммерческой беллетристики, ее доступность, влияние на общественный вкус и мнение.
«Больше всего привлекали те издания, которые позволяли развлечься и забыть о жизненных проблемах, давали религиозное вдохновение и надежду или описывали гедонистические побуждения», — писал, обозревая итоги 1970-х, Рей Уолтерс в статье «Десять лет бестселлеров». «Не многие из раскупаемых романов представляют собой серьезные произведения литературы», — меланхолично добавлял обозреватель «Нью-орк таймс бук ревью».
Уолтерс упустил один очень важный слой популярного чтения — книги, насыщенные катастрофами, преступлениями, несчастными случаями, проникнутые жестокостью, насилием, грубым натурализмом, хотя нередко подслащенные мелодрамой и сентиментальностью. Недаром список бестселлеров минувшего десятилетия открывает небезызвестный «Крестный отец» Марио Пьюзо. Изданный в 1969-м и к 1 января 1980 года набравший тираж в 13,5 млн экземпляров, роман побил все отечественные рекорды. «Большой писатель в буржуазной литературе — тот, кто продал сто тысяч экземпляров своей книги, причем за конкретно обозримый срок, скажем, за год или два». Разве угадаешь, что это написано не сегодня, а три четверти века назад Эптоном Синклером? Нет, не все меняется в Америке.
Хотя скромная с виду книжка «История любви», сочиненная профессором Йельского университета Эриком Сигелом и календарно открывшая 1970-е, значится в списке бестселлеров четвертой (10,2 млн экз.), пожалуй, именно эта слащаво-слезливая, «романтическая» повесть о целомудренном чувстве, вспыхнувшем, наперекор запретам и кастовым преградам, между отпрыском финансового магната и бедной итальяночкой-иммигранткой и оборвавшемся по воле небес, — пожалуй, именно эта мелодрама вызвала небывалое эмоциональное сопереживание широкой аудитории, взыскующей чего-то чистого, возвышенного, положительного и удовлетворяющейся иллюзией, сказкой, мифом.
...Небольшие, написанные легким и лукавым слогом книжки Ричарда Баха затрагивают отвлеченные сферы духовного опыта, трактуя их в духе популярных «учебников жизни».
Бах рассказывал, что «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» (1970, русский перевод), притча о свободном полете, подсказана ему неким Голосом. С «Иллюзиями» (1977), имеющими подзаголовок «Приключения мессии поневоле», обстояло и того проще. Кто-то буквально схватил его за горло и приказал: «Пиши». И вот уже другое «я» автора, тоже по имени Ричард, зарабатывающее себе на жизнь тем, что катает захолустных обитателей Иллинойса на стареньком биплане, встречает товарища по профессии Дональда Шимоду.