От своих товарищей по казарме Ренар кое-что узнал о противоположном поле. Женщины Аджитара традиционно считались немного умнее мужчин. Сексом здесь занимались сообща и часто. Однако рождаемость строго контролировалась; кроме того, контроль за численностью населения осуществлял Колодец. Однако никто не страдал ни от каких запрещений. Институт брака был неизвестен. Тот, кто хотел завести ребенка, просто находил женщину, которая хотела того же. Если рождался мальчик, ответственность за его воспитание и образование целиком ложилась на отца. Женщина была вольна остаться или уйти. Если рождалась девочка, все происходило наоборот.
Некоторые женщины служили в армии. Поскольку они не обладали способностью аккумулировать электрические заряды и разряжаться, их никогда не отправляли на передовую, поэтому многие аджитарки занимали командные посты в тыловых службах. Большинство высших офицеров, в том числе сотрудников генерального штаба и технических специалистов, были женщинами.
Затеянная правительством война ни у кого не вызывала энтузиазма. Только те, кто никогда не видел, что это такое, проявляли к ней детский интерес. Основная масса населения недовольно ворчала, но смирилась, считая войну печальной необходимостью.
Две враждебные Аджитару расы – яксы и ламотиены – уже двинулись в наступление, чтобы заполучить части космического корабля, и у них был Бен Юлин – отличный пилот. Так что лучше уж Аджитар выступит на стороне Антора Трелига и сам проникнет в Оби, чем это сделает кучка презренных чужаков, руководимых неуправляемым маньяком Беном Юлином.
Две недели спустя новобранцев перевели в военно-воздушные силы. Это не было повышением: ВВС шли всегда в авангарде наступающей армии, и на их долю приходились основные потери. Ренар чуть не задохнулся, когда увидел, что представляет собой местная авиация. Никаких самолетов или планеров у Аджитара не было в помине. Но зато у него были кони. Громадные кони с громадными сверкающими крыльями, очень похожими на лебединые, росшими по обеим сторонам их лоснящихся тел. Как знаток античности Ренар сразу распознал в них материальное воплощение мифологического Пегаса. Аджитарские кони были поистине великолепны – коричневые, белые, розовые, голубые, зеленые. Количество их расцветок не поддавалось исчислению.
И они грациозно парили в небе на своих крыльях, неся на спинах восседающих в седлах аджитаров, ноги которых стягивали специальные ремни. Ренар узнал, что кони – создания хрупкие, ибо их кости полые; он так никогда и не понял, как они могут летать, но они летали, и этого было достаточно. Они оказались намного умнее обычных лошадей, подчинялись словесным командам, слабым ударам и движениям поводьев. Обучать их было одно удовольствие – кони прекрасно понимали, что их всадников тоже кто-то шпыняет.
Ренар немедленно получил крылатую подругу – красивое умное животное зеленого цвета. Первое время он поднимался в воздух с инструктором, который для страховки всегда летел впереди. Но уже на третий день он лихо крутил на Доме – так звали коня – мертвые петли. Аджитар и пегас составляли идеальную пару, в воздухе они действовали как единый организм.
Помимо Домы, Ренару вручили тает – тонкий стальной стержень длиной около трех метров, окованный медью и заканчивающийся медной рукояткой. Этот стержень оказался электропроводником невероятной эффективности; мускулистая рука аджитара довольно легко могла с ним управиться.
В нетехнологических гексах, где ружья и пистолеты превращались в бесполезный металл, тает был совершеннейшим контактным оружием.
В конце третьей недели им объявили, что, несмотря на недостаточную подготовку – для прохождения полного курса требовалось еще шесть недель, – им придется прервать обучение и отправиться на войну.
Ренар принял это известие спокойно. Он давно уже кое-что для себя решил – решил, как только узнал о Трелиге.
Он не собирался умирать, защищая интересы главы синдиката торговцев губкой.
ЛАТА
Еще одно головокружительное путешествие на кроммианине – и Мавра очутилась в Лате.
Родина маленьких фей оказалась сказочной страной. Здесь не было городов; латы селились в лесистых горах и на лесных полянах. Небольшие профессиональные группы занимались торговлей и обслуживанием, в гексе насчитывались десятки университетов и исследовательское оборудование для тех, кто имел склонность к научной работе; специальные места отводились для ремесленников и художников – латы обладали врожденным артистизмом.
Латы были единственной бесполо-двуполой расой, которую Мавра когда-либо видела. Все они казались ей абсолютно одинаковыми, за исключением цвета волос; все походили на девяти– десятилетних девочек, и речь каждой из них напоминала звучание нежных колокольчиков. Мавра испытывала странное чувство: двадцать семь лет ощущать себя лилипуткой в мире гигантов и неожиданно стать самой высокой.
Рождались латы внеполовым путем; между пятнадцатью и двадцатью годами они становились зрелыми женщинами; каждая из них могла снести только одно яйцо, которое в течение нескольких дней само себя высиживало. Через два года после «родов» они изменялись. Женские органы исчезали, и на их месте вырастали мужские. Всю оставшуюся жизнь паты оставались мужчинами.
Мавра поинтересовалась у Вистару, почему вокруг так много женщин, если все уже предрешено Девочка – думать о латах иначе как о маленьких девочках просто не получалось – рассмеялась.
– Изменяясь, стареешь, – загадочно ответила она.
В конце концов Мавра выяснила, что женщины старели немного медленнее мужчин; разумеется, с течением времени они их нагоняли, но большинство, по возможности, оттягивало момент превращения. Сорок или пятьдесят лет они вели жизнь десятилетних летающих эльфов, затем сносили свое яйцо и еще тридцать лет были мужчинами, старея внутренне.
Вот почему лидерами здесь становились мужчины. Они считались и старше, и опытнее.
Если не считать нескольких счастливых лет брака, так легко Мавра еще никогда себя в жизни не чувствовала. На нее никто не давил; латы относились к ней исключительно доброжелательно. Поскольку это был высокотехнологический гекс, его обитатели не стремились к житейским удобствам, хотя Мавре казалось, что свои технические возможности латы используют менее рационально, чем другие расы, о которых ей рассказывали. Маленькие феи в этом не нуждались: они и так жили счастливо.
Смертоносные жала – процесс выделения яда, по словам лат, напоминал оргазм – были их единственным оружием, позволявшим противостоять соседям, если бы те решили, что хрупкие крошечные создания – легкая добыча. Яд вызывал полный паралич, причем длительность такого состояния зависела от размеров и веса жертвы, но нередко мог и убить. Естественным иммунитетом против него обладало всего около дюжины рас.
Из черной эластичной ткани местные жители сшили Мавре Чанг новый костюм, точную копию старого, а для холодной погоды – тяжелое пальто. Они также вычистили ее диковинный пояс, не уставая удивляться всевозможным хитрым приспособлениям, спрятанным в пряжке. Появились у нее и новые сапоги – старые уже совсем износились, но все ее охранные устройства остались в целости. Новая пара была ярче, мягче и удобнее – и даже прибавила еще несколько сантиметров к ее росту.
Латы расчесали ей волосы, подстригли их и уложили по здешней моде: наверху и с боков длинно, сзади коротко. Их восхитили ее острые ногти, способные впрыскивать яд. Оби создал из органического материала механические шприцы. От этой сложной системы местные медики пришли в восторг. Мавре разрешили продемонстрировать ее гипнотические возможности на отчаянном добровольце, и, к ее огромному удивлению, снадобье, не сработавшее в стране циклопов, прекрасно воздействовало на лату.
Она спокойно жила среди них уже несколько недель, когда медики вживили в ее тело крошечный кристалл, служащий переводчиком; операция оказалась легкой и безболезненной. По словам лат, отныне она могла понимать язык любой расы Мира Колодца и кто угодно в Мире Колодца мог понимать ее. Эти устройства поставлялись из северного полушария и относились к разряду весьма дорогих удовольствий. Возможностью свободно общаться с окружающими Мавра была обязана любезности и щедрости Сержа Ортеги.