— Я обратилась к ней. После того, как мои друзья забрали её у доктора Путнэм. Они тоже сделали всё, что могли, но ребёнок зашёл слишком далеко. Эйвери нельзя было спасти. Но всё это время, она умоляла их спасти ребёнка.
— Такая утрата. Всё это, — воскликнула я.
— Не всё, — сказала Конни, её голос понизился до шёпота. — Я сказала, что мы не сможем добраться туда вовремя, чтобы спасти Эйвери. И мы не смогли этого сделать. Она умерла с миром, я могу тебе это обещать. И она держалась, чтобы спасти сына, прежде чем умерла.
Я не могла видеть. Не могла думать. Конни говорила мне что-то важное, но я не могла понять смысл слов.
— Аня. Эйвери умерла. Её сын выжил.
— Боже. Конни. Где он сейчас? Что вы с ним сделали?
Её лицо опустилось вниз, и в углу глаза образовались слёзы.
— Хотела бы я тебе помочь. Но не могу. Акушерки поклялись присматривать за ним и охранять его. Скорее всего, они сказали правду. Но, ты должна понять, Аркадий пришёл за ней. Он хотел Эйвери и ребёнка. Женщины исчезли вместе с ним, и это всё, что я знаю.
Каллен зашевелился. Его глаза широко раскрылись, и он ударился об пол. Его сила вернулась. Он зарычал, и его кожа начала дрожать.
— О, нет, так не пойдет! — Я закричала, опустившись на колени.
— Дамы, вы контролируете ситуацию? — голос пилота прогремел через кабину. — Накачайте его наркотиками, если придётся. Я не могу позволить ему обернуться, пока мы в воздухе. Он разорвёт, чёртов самолёт на части.
Казалось, что так и будет. Каллен царапал сиденья и вырывал белые облака набивки. Тогда я сделала единственное, что смогла придумать. Я спрыгнула вниз и села ему на грудь. Хлопнула его по щеке и заставила посмотреть на меня. Его медвежьи глаза вспыхнули, зрачки сузились, когда он сосредоточился на мне.
— Сидеть, — сказала я, указывая пальцем на его грудь. — Мы уже почти на месте.
— Где? — Он спросил, его голос, наполовину медвежье рычание, наполовину человеческая речь.
Я выглянула в окно. В ушах заложило, когда пилот начал снижение. Можно разглядеть прозрачные голубые воды озера Верхнее. Сердце заколотилось у меня в груди. Знаю это место, хотя никогда здесь не была.
Мы пролетели над высоким зелёным утёсом, белые шапки покрывали камни. Я смогла разглядеть маленький аэродром посреди густого леса. Это Уайлд Ридж. Он станет нашим убежищем или нашей погибелью.
Каллен с трудом уселся, и я сдвинулась с его груди. Он обнял меня, защищая рукой. Конни протянула ему штаны из сумки, которая лежала на одном из сидений. Полагаю, Тобиаса следует поблагодарить и за эту деталь. С большим усилием Каллену удалось одеться, когда пилот кружил, а затем, наконец, усадил самолёт.
Пульс Каллена, казалось, вторил моему. Его кожа ощетинилась, когда медведь зашевелился. Он схватил меня за руку, пока мы оба боролись. Конни осталась сидеть и обнадеживающе улыбнулась. Самолет остановился, и пилот нажал на выключатель, спускаясь по лестнице вниз. Рассвело, и солнечный свет пронзил открытую дверь.
С рукой Каллена в моей, мы медленно спустились по лестнице, и вышли на асфальт. Там, окружая нас со всех сторон, были, как я предполагала, все кланы Уайлд Риджа. Пять кланов, их Альфы вышли вперёд. Высокие, сильные мужчины со свирепыми, полными опасности глазами. Позади них члены клана образовали круг, некоторые мужчины, некоторые гризли. Страх пронзил меня, когда Каллен толкнул меня за себя и шагнул вперёд, чтобы встретиться с ними.
Глава 15. Каллен
Год назад я покинул это место, думая, что больше никогда не вернусь. Теперь, когда чистый, свежий, дикий воздух наполнил мои лёгкие, понял, что больше нигде не смогу жить. Уайлд Ридж запал в мою душу. От оборванной скалы к востоку от нас, усеянной высокими соснами и елями, до бушующих, бурлящих вод, где озеро Верхнее разбилось у их подножия, — это место часть меня.
Я держал Аню позади себя, сжимая её руку, пока шёл вперёд и не столкнулся с бывшими членами моего клана. Нет. Не бывший. Слова не могли изменить меня. Быстрым голосованием они разбили клан Джеймс. Я видел, как несколько членов моей команды смешались с остальными. Большинство из них принял к себе Джексон Лорд. Он стоял во главе группы, с напряжённой челюстью, а глаза сверкали в утреннем солнце, когда я смотрел на него.
Джексон мне ближе всего к кровному брату. Моё изгнание повлияло на него сильнее всего, и он боролся изо всех сил, чтобы этого не произошло. Он поклялся, что, если я когда-нибудь смогу вернуться назад, он вернёт мне моих людей. Даже сейчас, я видел боль, выгравированную на его лице, пока он находился здесь с остальными кланами.