Я смотрел на это и не мог понять: мне от всего происходящего грустно или смешно. Ещё недавно они готовы были поубивать друг друга, а сейчас подшучивали над этим. Могло бы показаться, что никакой драки и не было, если бы не внешний вид пассажиров.
Адмирал Амат Романович Жимин был запачкан кровью, которая пропитала его бороду и капала на порванный белый китель; один из его рукавов был надорван у основания. Он сплюнул на ковёр. В кровавом сгустке белел зуб. Левое ухо было порвано, несвойственно оттопырено и кровило.
Князь Кирилл Павлович Пестов выглядел не лучше: шёлковая рубашка превратилась в тряпку и свисала лоскутами. Из носа, в котором торчал кусок ткани, уже почти не лилась кровь. Правый глаз стремительно заплывал.
Мужчины сидели по разные стороны непострадавшего дивана и любовались повреждениями друг друга. Смотрели, смотрели и вдруг расхохотались.
В купе влетел напарник с аптечкой. Жимин бросил на неё презрительный взгляд.
— Э-э-э нет, дорогой. Позови-ка нам лучше лекаря, а ещё лучше — медсестру, — сказал спокойно адмирал, взглянул на другого пассажира и добавил, — а лучше сразу двух.
И оба загоготали, хотя было видно, что смех причинял им боль.
— В этом поезде магией пользоваться нельзя, так что толку от лекаря ноль, — выдал Иван. — Вас надо на поезд сопровождения перемещать, там медицинский вагон и лекарь хороший.
Оба посмотрели на него как на идиота, и напарник сразу испарился.
Возобновившийся хохот пассажиров уже начал меня откровенно бесить.
— Антон, простите нам нашу шутку, я просто не смог удержаться, — улыбнулся князь Пестов.
Я киваю, показывая, что всё нормально.
— Ага, было забавно, — добавил адмирал, — давно я так не веселился.
— И вот ещё: будьте так любезны, приведите наше купе в порядок, — вежливо попросил Пестов.
— Будет сделано, — ответил на их просьбу дежурной улыбкой.
Мысленно прикинул, во сколько штрафов мне обойдётся данный инцидент, и что я услышу от начальника поезда в свой адрес. Радовало то, что это мой последний рейс, и скоро руководство можно будет послать куда подальше.
— И вот ещё что, Антон. Все расходы запишите на мой счёт, — увидев, как насупился адмирал, Пестов исправился, — я хотел сказать, на наши счета поровну.
Они опять переглянулись, и князь добавил:
— И будьте так любезны, дорогой наш проводник Антон, принесите нам что-нибудь покрепче, градусов сорок или выше.
— Антош, что-нибудь… но как можно быстрее и холодненькое, — подтвердил адмирал.
Я кивнул и направился за горячительным.
Меня даже немного удивило, что оба пассажира запомнили моё имя. Большинство обычно не утруждается, ставя проводника вровень с холопами. Хотя, судя по наблюдениям Антона, попадались среди его пассажиров очень приличные и вежливые люди, которых привилегированность и богатство не портили.
На этом поезде, впрочем, должность проводника занимали люди тоже вполне родовитые. От более удачливых собратьев их отличало только то, что во время инициации у них не открылся дар. Чтобы спасти положение, они шли на службу к Императору.
— Ты опять захватил моё тело? — раздался в голове голос бывшего владельца тела Антона.
— Какие люди! — удивился я неожиданному голосу. — Я уж думал, ты окончательно пропал, две недели тебя не слышал.
— Проваливай из моего тела!
— Не начинай опять.
— Егор, я думал мы тебя изгнали, как это тебе удалось провести меня и мага жизни? И почему я не слышал тебя у себя в голове всё это время?
— Мне пришлось немного переждать. Ты чуть не угробил меня. Знай, я на тебя за это зол.
— Зол? Злой должен быть я, ведь это ты опять захватил тело!
— Смирись. Я с тобой надолго. Антон, ты прекрасно знаешь мои цели, и я к ним приду. Тело своё получишь назад только после того, как я сделаю это — не раньше.
— Даже не мечтай! Я всё равно получу контроль над ним раньше, и в этот раз уж точно от тебя избавлюсь.
— Да-да, удачи. Ну а пока я тут главный, ответь мне на пару вопросов.
— Тебе все ещё не доступна моя память?
— Доступна, и с каждым днём твоих воспоминаний у меня всё больше и больше, но всё же пробелы имеются.
— Задавай, — недовольно буркнул он.
— Как ты оказался служащим императорской железной дороги?
— Деньги закончились.
— Погоди, если прикинуть начало твоего контракта и дату, когда мы с тобой расстались, прошло всего четыре дня. Ты умудрился промотать всю сумму, на которую можно было жить полгода ни в чём себе не отказывая, за четыре дня?
— Ну если честно, то за два, — немного смущённо ответил реципиент.