— Задумался что-то, Александр Степанович, — вышел я из своих раздумий.
— Странный ты стал после того сотрясения. Раньше столько не думал.
— Исправлюсь, — откинул с лица кудри, пародируя привычные жесты реципиента.
— О! Вот теперь я тебя узнаю, — довольно сказал тренер. — И вот ещё что: думать в бою не стоит, в бою надо на инстинктах всё делать. Тогда дольше проживёшь. Особенно в колониях, где у тебя в противниках не люди, а хищные твари.
— У Вас есть сейчас время? Хочу проверить свои навыки после травмы.
— Время для тебя найдется, но есть условие.
— Какое?
— Расскажешь мне в подробностях о своих приключениях с господами, — подмигнул мне инструктор. — У нас тут все только об этом и говорят.
— Без проблем, — кивнул ему я. — Они, кстати, тоже подойти обещали, хотели помериться с Вами силами. Я Вас им разрекламировал.
— Это хорошо, а то уже костенеть стал, с одними и теми же махаюсь. Толку-то с вас ноль… — вздохнул тренер.
Пошёл в сторону спортивного вагона, заодно зашёл в складской, где из своего ящика достал документы и родовые сабли. Выгреб всю наличность и расстроился, обнаружив, что тут еле наскребётся на хороший ужин в ресторане.
Родовое оружие с явной тоской отдал мне дед при расставании, сопроводив наказом не закладывать и не продавать клинки, что бы ни случилось. Это единственное, что мне могли дать при изгнании из рода. Ещё, конечно, я мог получить что-то из родовых артефактов, но мне как не магу они были совсем не нужны.
Из недорогих с виду, обтянутых кожей ножен, украшенных лишь латунным башмаком с вытравленным на металле гербом империи, я достал саблю слегка изогнутой формы. Такая форма клинка делала её эффективным оружием в рубке и сечи, а также была вполне применима для конных атак, которые уже два поколения никто не использовал всерьёз.
Верхнюю треть клинка украшала замысловатая гравировка. Помимо изогнутого лезвия сабля имела прямую рукоять и защитную гарду. В ней было собрано всё лучшее из восточных и западных боевых традиций этого мира. Совсем не похоже на то, что встречалось в моём мире.
В её производстве явно использовалась высококачественная сталь, хотя по скромной рукояти это было неочевидно. Больше она была похожа на типичную гусарскую саблю, распространённую в войсках в качестве холодного оружия.
Вытащил второй клинок. Он — зеркальная копия перового за одним лишь исключением: гравировка, нанесённая на первой трети клинка, была другая, более агрессивная. Хотя разобрать, что конкретно на ней изображено было так же невозможно — слишком уж рисунок был замысловат.
Можно лишь почувствовать эти хитроумные, затейливые гравировки. Если на первом клинке было что-то лёгкое и ускользающее, но в то же время мощное и пугающее, то рисунок второго вызывал одновременно тепло и трепет, а ещё, глядя на него, ты как будто видел зверя, терзающего свою жертву.
Я аккуратно завернул клинки в ветошь, затем положил это всё в чехол для удилищ, навалив сверху барахло для рыбалки. На основной поезд не попасть с оружием, а так может удастся пронести. Если нет, то ничего страшного — в Москве заберу у охраны.
Пошёл в соседний вагон. Там быстро переоделся и вышел в зал. Взял в руки тренировочные сабли. Начал готовиться к схватке с тренером, разминаться.
Тренер молча стоял и смотрел на мои приготовления.
Я готов. Киваю. Тренер отвечает мне тем же.
Несколько выпадов и тренер, быстро парировав атаки, фиксирует у моей шеи смертельный удар. Схватка за ним.
Что-то явно не так. У меня складывается впечатление, что сражаюсь сейчас не с тренером, а со своим телом. Внутри меня борются Антон и Егор. Память и рефлексы одного то и дело перехватывают инициативу у другого, не уступая друг другу ни на мгновение.
— Не думай, — даёт мне совет Александр Степанович.
Пробую отпустить контроль над телом, чтобы оно двигалось само на инстинктах. Но нет — опять поражение.
Ещё.
Опять.
Снова.
Да сколько это может продолжаться⁈
— Ты что-то совсем не в форме, давай в другой раз продолжим, — предложил тренер.
— Нет, — твердо настоял я. — Давайте ещё раз.
Дуэль начинается. Тренер — с одной шпагой и дагой, я — с двумя парными саблями. Вот опять чувствую: что-то делаю не так. Закрываю глаза. У меня начинает получаться отбивать удары. Я чувствую, как, куда и с какой скоростью движется клинок оппонента. Атаковать не решаюсь, так как могу покалечить тренера, а вот отбиваюсь с детской лёгкостью.
Открываю глаза. Всё по-прежнему под контролем. Уверенно иду в атаку, теперь отступаю, опять в атаку. Всё получается, если действовать не задумываясь. Мы кружим, словно в танце, я с непринуждённостью парирую удары и атакую. Мне не составит особого труда в любой момент закончить бой победой. Но я словно опьянён процессом.