Рафаэль выгнул брови.
– Она тебе так сказала? Гетель нравилось играть с твоим разумом, да?
– Чего ей не пришлось бы делать, будь со мной моя память, – прорычал Ривер. – Так Хайвестер не спала тайно с Сатаной?
Рафаэль по-настоящему рассмеялся.
– Надеюсь, нет. Он – её отец.
Отец? Твою… мать. Ривер заговорил слегка натянутым голосом:
– И что нам теперь делать?
– Выследим Гетель и уничтожим её.
С удовольствием.
– А Хайвестер?
– Она потеряна для нас.
Неожиданный укол вины пронзил грудь Ривера.
– Она мертва?
Рафаэль пожал плечами.
– Мы потеряли связь, когда её затащили в Шеул. Без сомнений её некоторое время пытали.
– А Сатана не защитит её?
Очередной взрыв хохота Рафаэля заставил нервы Ривера натянуться до предела.
– Больше, чем предателей, Сатана ненавидит предателей в семье. Видел бы ты, что осталось от одного из его сыновей, когда в споре между падшим ангелом и Сатаной тот встал на сторону ангела. – Рафаэль покачал головой. – Нет, Хайвестер будет страдать как никто другой.
– Нужно спасти её.
Рафаэль махнул рукой.
– Она осознавала риски, когда добровольно соглашалась на миссию и понимала, что вытянула билет в один конец, так как при условии её пленения, мы отрицаем, что знали о её действиях.
У Ривера едва не упала челюсть.
– Ты шутишь? Мы не можем её там бросить!
– Любая попытка спасения будет рассматриваться, как признание нашего участия. Они не могут узнать, что мы сделали так, чтобы на посты Наблюдателей были назначены два добрых ангела, иначе начнётся очередная война между Раем и Адом. Даже если существует возможность спасения, Хайвестер не будет тем же невинным молодым ангелом, которым была, когда пала. Чтобы выжить в Шеуле и заработать место Наблюдателя, ей пришлось совершать такое, от чего её сердце закалилось, а душа почернела. Её жертва – одна из огромнейших в истории ангелов, но она для нас потеряна.
– Но ведь должен быть способ.
– Перестань, Энриет. – Глубокий голос Рафаэля был похож на раскат грома. – Услышь меня. Ты не предпримешь попытку спасти её. А если да, я собственноручно оторву тебе крылья и брошу в самую глубокую яму Шеула. Понял?
Ривер очень хорошо его понял. Понял, что Рафаэль – огромный мудак.
– Я снимаю с тебя обязанности Наблюдателя.
Из глубины самой сущности Ривера начала вытекать ярость, заполняя вены, словно по ним бежал кипяток, а не кровь.
– Ты не можешь.
Спокойствие Рафаэля сводило с ума.
– Я могу делать всё, что пожелаю. Ты – отец Всадников, а значит, что больше не можешь быть на нейтральной стороне.
– Нейтральной стороне? Хайвестер не была на ней, раз уж всё это время шпионила, ты, кусок…
– Я бы не стал заканчивать предложение, – предупредил Рафаэль. – Ты легко отделался, учитывая, сколько правил нарушил за последнее время. Освободил Ресефа из Шеул-гра? Скрыл Вормвуд от Танатоса? Дал Хеофон Мору? Мне продолжить?
– Правила – полная ерунда. Ты нарушил самое важное, послав Хайвестер шпионить в ад. Как ты смеешь обвинять меня в нарушении правил, шакал.
– Ещё одно слово, – медленно произнёс Рафаэль, – и я сотру ту малую толику памяти, что есть у тебя, как и сотру тебя из воспоминаний детей.
Ривер редко так гневался, поэтому развернулся и направился на выход. Когда дошёл до врат, высоко и резко расправил крылья, демонстрируя огромное, толстое, наплевательское отношение к ангелу, наблюдающему за ним.
Пришло время взять отпуск, а Ривер слышал, что в это время года в Шеуле стоит прекрасная погода.
Глава 44
Закончив наполнять ведро зерном, Ресеф закрыл ящик. Нетерпеливое фырканье подсказывало, что стоит поторопиться наполнить кормушки в стойле, где ждали Семми и Завоеватель.
Две лошади сдружились, что на самом деле озадачило Ресефа. Завоеватель не был самым милым из жеребцов, но привязался к мерину, и ему нравилось проводить время в сарае.
– Вы два дурня, – пробормотал Ресеф, насыпая зерно в кормушки.
Возвращаясь в дом, он бросил по пути быстрый взгляд на поляну, где они начали строить домик для Трекера.
Варг отказывался жить где-нибудь далеко, и несмотря на желание Джиллиан заставить его спать в гостевой спальне, пока не достроят домик, он предпочитал ночевать в сарае.
Счистив снег с ботинок, Ресеф зашёл в дом, где его ждала Джиллиан, свернувшись под пледом на диване и поставив на журнальный столик перед собой две дымящиеся кружки с горячим какао.
– Твари божьи накормлены и счастливы. – Он посмотрел на Клыка-Дудла, который дремал в привычном у камина месте. – Некоторые немного толще и счастливее других.
Джиллиан прищурилась.
– Надеюсь, ты это не обо мне.
Усмехаясь, Ресеф навис над Джиллиан.
– Что, ты разве несчастна?
– Дурак. – Она игриво толкнула его в плечо, но тут же нахмурилась. – Ты уверен, что счастлив тут? Здесь, где нет активности, и на нас падают тонны снега…
– Ш-ш-ш. – Он прикоснулся губами к её. Из-за нахлынувших эмоций, Ресеф едва мог дышать, не то, чтобы говорить. – Уверен. Я слишком долго был активным и несерьёзным. Но здесь, с тобой, мне это не нужно. Я уже чувствую себя целым. Хотя мне пять тысяч лет, – выдохнул он, – я начал жить лишь с того дня, когда ты нашла меня в сугробе.
Джиллиан схватила его за воротник и притянула к себе.
– Я столько времени переживала, что ни один человек не окажется тем, кем являлся, что не понимала, много не всегда плохо.
– Так ты рада, что я не тот парень, которого ты нашла в снегу?
– Ох, ты тот парень, но и нечто большее. – Она прикусила нижнюю губу и неуверенно на него посмотрела. – Я ужасно себя чувствую… У меня не было времени купить тебе подарок на Рождество.
– Шутишь что ли? Ты подарила мне всё. Только благодаря тебе я вернул семью.
Теперь, когда все были уверены в способности Ресефа сдержать Мора, им с Джиллиан были рады в домах братьев и сестры, которые и сюда заглядывали. Танатос даже позволил подержать Логана.
Хотя ещё приходилось работать над нападением церберов, но у Ресефа было достаточно времени.
– Кстати об этом, – сказала Джиллиан, – нас пригласили на завтрашний рождественский ужин к Тану. И предложили взять Трекера с собой, если он вернётся из стаи. – Она вздохнула. – Подозреваю, он никогда не праздновал Рождество.
Насчёт этого Ресеф серьёзно сомневался. Некоторые человеческие праздники отмечались и в Шеуле.
– Давай что-нибудь прикупим ему завтра. Знаю отличный магазин электроники в Токио.
– Видишь? – Она провела по его спине руками, слегка массируя. – Вот что я подразумевала, говоря, что ты нечто большее, чем парень, которого я нашла в сугробе. Кто ещё может перенести меня на шоппинг в другую страну за секунды?
Он уткнулся носом в её шею.
– Хочешь знать, что я ещё могу за секунды?
Он сместился, располагаясь между бёдер Джиллиан, которая выгнулась ему навстречу и заговорила глубоким, хриплым голосом:
– Ох, это я очень хорошо знаю.
– Да?
– Ага. И думаю, знаю, что подарить тебе на Рождество. – Джиллиан обольстительно улыбнулась. – Но тебе сначала нужно раздеть меня.
Ох, Ресефу понравится подарок.
– А потом ты разденешь меня?
– М-м-м. Очень-очень медленно.
Джиллиан не обманула насчёт медленно. После того, как он разделся, она час воздавала хвалу его телу и проделывала грязные штучки с одним из леденцов с ёлки.
И когда Ресеф, измождённый и пресыщенный, лежал у камина, переплетясь телом с Джиллиан, он мог думать лишь о сотнях праздниках Рождества и тысячах подарков, которые пришли и ушли, но этот переплюнул всё и стал лучшим.
Апокалипсис предотвращён, семья целая и счастливая, и Ресефу преподнесли лучший дар из всевозможных.
Любовь.