Должно быть, рассказ Нани и Таты подействовал на парней: до прихода председателя совета они успели рассказать о нападении на них...
– Ты уверена? – Тата с подозрением осмотрела блондина.
– Уверена. Если что – братья останутся со мной.
Похоже, старшекурснику пришлось не по душе моё решение, но как-то оспаривать его он почему-то не стал. И когда мы с ним остались почти вдвоём (братьев я переставала замечать сразу же, как только они вставали за моей спиной), блондин вновь поправил свои очки, смахнул невидимую складку со своих черных брюк и неожиданно тепло улыбнулся.
– От лица академии я приношу своё извинение за поведение адептов, в том числе за поведение старосты некромантов.
Кто-нибудь, ударьте меня стулом по голове.
– А от лица Леона тоже ты извиняться будешь?.. – интересуюсь любопытства ради.
– С этого дня мы не будем мешать вам получать образование в стенах академии, – игнорируя мой подкол, продолжает блондин, – прекратим травлю и вернём всех преподавателей.
– Думаю, вы просто вынуждены будете это сделать. И почему-то уверена, что появление ректора – тоже не за горами, – в свою очередь игнорируя его «подачки», протягиваю я.
– Думаю, я не ошибусь, если скажу, что тебе распространение информации о возможностях твоего защитника также не выгодно, как и нам, – не переставая вежливо улыбаться, всё также спокойно произносит блондин.
Гад. Знает, куда наносить удар.
– Ты прав, я бы предпочла сохранить в тайне эту способность моего защитника, – чуть суше отвечаю я; в это время братья одновременно поднимают на меня взгляд.
Взгляд, расшифровать который я бы не взялась...
Они почувствовали открытие прохода?
– Даже от своих однокурсников, – добавляю, пристально глядя на председателя.
– Мы так и поняли, – кивает блондин в очках, – потому наше предложение звучит так: мы не рассказываем о тебе, а ты не рассказываешь о... нашем гостеприимстве.
– Какие точные слова, – уже откровенно иронизирую, имея ввиду то самое хваленое «гостеприимство».
– Ты согласна? – не перестаёт улыбаться блондин.
– Как вы скроете это от ректора и магистров? Уверена, на стенах академии стоит защита, которая должна была сработать при открытии прохода – не говоря уже о прямых свидетелях происшествия. Мне нужны гарантии, что обо мне никто не узнает.
– Свидетели уже успешно переведены в другую престижную академию, в связи с семейными обстоятельствами, а что касается странного грома и неожиданно наступившей темноты... на лужайке перед корпусом было одновременно использовано несколько заклятий, которые неожиданно сплелись и сильно ударили по защите учебного заведения. Ничего страшного. Всякое бывает. Тем более, когда в академии появляется компания из недисциплинированных учеников с неизученными способностями.
– Хочешь на нас всё повесить? – нехорошо улыбаюсь я.
– Думаю, ты знаешь, для чего набран ваш курс. Вы – расходный материал будущей войны. От вас и не ждут особого послушания, вас просто чуть подучат, чтоб вы не сдохли сразу – в первую же минуту сражения... Так что единственное, чего вам следует опасаться в этой академии – это своего выпуска. Но никак не выговора от ректора.
Если учесть, что этот гадёныш продолжал улыбаться на протяжении всей своей речи, то к концу его монолога я уже была доведена до состояния «убить и сжечь труп в камине».
– Я дам своё согласие, – так же вежливо улыбаюсь ему, сверкая белыми зубами, – но только при одном условии.
– Каком же? – блондин смотрит на меня так, словно я – его любимая младшая сестренка.
Прям само очарование, а не председатель совета.
– Моя неприкасаемость станет вашей главной задачей, – смотрю на него с не меньшей нежностью, – мне плевать, как вы это сделаете: будете защищать «из-за угла» или приставите ко мне ещё парочку телохранителей, но этот повышенный интерес ко мне со стороны адепток должен прекратиться.
– Естественно, – совершенно серьёзно соглашается блондин, вновь поправляя очки, – нам не нужны проблемы – точно также, как и тебе.
– Значит, мы друг друга поняли, – поднимаюсь на ноги, зеркально повторяя подъём председателя совета.
– Абсолютно, – кивает тот, затем проходит к выходу из гостиной.
И уже у самой двери останавливается и оборачивается ко мне.
– Кстати, Леон интересовался, недовольство твоего защитника распространяется только на прикосновение кожа– к-коже? – словно невзначай интересуется он.