– Ты ничего про меня не знаешь!
Кузен ничего не ответил, а оябун встал и обратился ко всем:
– Я услышал тебя, Одзи Аота-кун. Пусть клан решит: признать Симидзу Рэйдзи-кун кандидатом или нет. Принесите бумагу и ящик.
Спустя мгновение в зал для совещаний вошли два сятэй в белоснежных спортивных костюмах. Один нес прозрачный ящик, а другой – листы и ручку. Они подходили к каждому члену клана, и те писали ответ на листе и складывали его в контейнер. Те, кто сидели рядом, тактично отворачивались в сторону, чтобы поддержать таинство голосования. Оябун ценил честность и благородство членов клана, несмотря на противозаконность их деятельности. Клан Ёсимура-кай вырос из древнего самурайского рода, члены которого стали ронинами[35], поэтому здесь чтили кодекс бусидо. Он же лег в основу Кодекса чести и добродетели, что составили около полувека назад.
Если большинство проголосует против Симидзу Рэйдзи, то Кэйтаси и беспокоится не о чем, но сомнения уже вгрызались в плоть и терзали ее. Ему оставалось ждать и просить Небеса, чтобы кузена вышвырнули из кланового особняка.
Тем временем сятэй уже обошли всех присутствующих и подошли с ящиком к вакагасире Иноуэ Тосану. Он взял ящик и отпустил юношей.
Напряженная тишина растягивалась в секунды, а те в минуты. Кэйтаси не сводил взгляда с помоста, где Иноуэ считал голоса, записывая результаты на отдельном листе. Отец безмолвно наблюдал за всеми, он даже не взглянул в сторону претендентов. Сейчас ни Кэйтаси, ни Рэйдзи не имели ценности для клана, пока не стали его частью. Они находились здесь лишь из-за родства с оябуном.
Прозрачный ящик опустел, и вакагасира Иноуэ встал с листом в руках. Кэйтаси следил за тем, как тот идет к отцу, и проклинал Небеса за медлительность. Нервозность сковала Кэйтаси, он закусил губу, чтобы не сорваться с места и не узнать результаты голосования. Наконец Иноуэ отдал лист отцу, и он долго изучал его, хмуря брови.
Через пару минут, показавшихся Кэйтаси бесконечно долгими, отец вернул листок и объявил результаты:
– Большинством голосов Симидзу Рэйдзи признается кандидатом на место оябуна, согласно Уставу клана.
Айко шла по мастерской, миновала несколько комнат с открытыми перегородками сёдзи и не встретила ни слуг, ни помощников мастера. За ней подобно тени следовала вязкая тишина, она давила на тело, как тревога за фестиваль, куда Айко хотела успеть. Только в кюдодзё она нашла Симоскэ. Он в черном кимоно и с повязкой на голове склонился перед мужчиной в сером деловом костюме. Тот стоял возле стола и отчитывал мастера. Незнакомец говорил тихо, поэтому Айко не могла их услышать.
Она замерла на пороге и не знала, как ей поступить: то ли незаметно уйти, то ли вмешаться в разговор и забрать лук. Ведь за этим она и пришла сюда. Мужчины и так скоро ее заметят, здесь негде спрятаться. Кюдодзё представляло собой просторную комнату в шесть татами. Слева от стола находилась пустая стойка для юми и компактный шкаф со стрелами, а справа, у дальней стены, раскрытые двери сёдзи открывали три мишени мато вдалеке. Когда-то стрелы Айко попадали точно в белый круг в центре, но чаще ниже, в черные и белые, что исходили от него по очереди.
По обе стороны от кюдодзё росли клены, что скрывали его от посторонних, а клиенты мастерской могли спокойно выпустить стрелы, чтобы проверить качество товара. Иногда Симоскэ тоже стрелял. Айко до сих пор помнила трепетное чувство, когда впервые увидела, как он взял юми, немного вытянутый кверху, его гладкая поверхность бликовала в лучах утреннего солнца. Мастер медленно завел стрелу за ухо и выпустил в цель. Безмятежную тишину нарушил легкий звук цурунэ[36], в который Айко влюбилась.
Мужчина в деловом костюме тем временем все более распалялся. Теперь даже Айко его услышала. Он требовал компенсацию за испорченный лук, что заказала его дочь. Мастер Симоскэ низко поклонился и заверил, что пришлет новый лук в кратчайшие сроки. Но мужчина продолжал его отчитывать, и Айко зашла в кюдодзё, не в силах выносить несправедливость. Может, та девушка не ухаживала за юми, и он пришел в негодность – все знают, что в мастерской Симоскэ самый лучший товар. Мужчина сразу обернулся и смерил Айко недовольным взглядом.
– У вас есть неделя, – бросил он мастеру. – Иначе я обращусь в Комиссию.
После мужчина прошел мимо нее и скрылся в доме, постепенно стихли его шаги. Мастер Симоскэ выпрямился и извинился перед Айко:
35
Ронин
36
Цурунэ