Там, в непроглядном одиночестве, он вспоминал когда-то прочитанную им Библию. Из удушливой темноты ему являлся загадочный, притягательный образ. Арбалет начинал понимать и уважать… Люцифера, этот дух противления и мятежа против устоявшихся косных правил. Его не пугала эта, по библейским писаниям, страшная Личность. Не побоявшийся своего мнения, свободный от стадного страха, восставший против Бога, - вызывал уважение. «Сто процентов, - думал Арбалет, - все эти смирные ангелочки завидовали ему, что он смог, а они – нет».
Так и Арбалет восставал против положений, правил и норм, придуманных стадными людьми для смиренного стада. Люди, как и ангелы, всегда отвергают, по своей слабости и лени духовной, всех, как они думают, «противников божиих».
Каждое утро, Арбалет просыпался очень рано и, назло всем окружающим, занимался спортом, обливался холодной водой, преодолевал свои слабости. Он был уже на войне.
В каждой зоне – свои причуды. На Атляне в те времена существовала подлейшая балльная система. Каждый отряд набирал баллы. Тот отряд, у которого было больше всех баллов, получал «День открытых дверей». Приезжали родители, заходили в зону, их водили по аккуратно прибранным отрядам. Потом все вместе кушали в столовой, чаёвничали. Малолетки просто обожали эти родительские визиты и упорно соревновались, чтобы занять первое место. (А подлость этой балльной системы заключалась в том, что за нарушение одного воспитанника отвечал… весь отряд. Таким образом, хитроумные воспитатели перекладывали обязанность перевоспитывать «плохих парней» на плечи самих малолеток).
Арбалету сразу не понравилась эта игра на сыновних чувствах. Воспитателям он заявил прямо: «Я хочу оставаться самим собой. Я не хочу лицемерить и надевать на себя искусственную маску счастливого хорошего парня. Я не хочу насиловать себя, бегать вокруг активистов и угождать вашей бесчестной балльной системе. – Нет, господа, увольте». И не только отказался кому-либо угождать, но и не стал усердно трудиться на хозяина за мизерную плату, перестал быть прилежным учеником и выполнять все режимные требования.
Сначала воспитатели всяческими ухищрениями и посулами попытались обмануть Арбалета. Обещали условно-досрочное освобождение, поощрительные свидания, другие разнообразные вкуснятины: «Только измени себя». Но когда все усилия воспитателей оказались тщетными, они начали оказывать давление на Арбалета через Актив (Активисты – это те, кто всегда ходит в ногу с администрацией. Их оставляли на малолетней зоне до 20 лет. И вот эти переростки нещадно давили, регулярно избивали малолеток. Ну, не самим же воспитателям руки белые марать! – Хотя всё делалось по их непосредственным подсказкам и указаниям!) Обстановка постоянно накалялась. Начались неизбежные в таких условиях драки. И вот Арбалет вышел на тропу войны. Слава Богу, он был готов к этому и морально и физически. Но весь отряд ненавидел и готов был уничтожить его.
На утреннем построении Старший активист (Рог отряда) дал команду: «Разбежались!» Отряд разбежался по сторонам. На счет «Три» все должны быть снова построены.
Арбалет бегать отказался. Из-за его отказа весь отряд бегал лишний час. Это зрелище созерцали 4 воспитателя, Рог-отряда, пом. Рога и приближённые активисты. Весь отряд гоняли из-за Арбалета. Самое интересное, что 100 человек бегают, гоняют их – активисты, но злятся они не на них, а на то, что Арбалет не бегает, а им приходится потеть из-за его упорства. Более часа продолжалась безостановочная беготня. РОГатые заметили, с каким нескрываем презрением смотрел на все это Арбалет. Выслали Загретыша (Загретыш – это тот, кто сам из себя ничего не представляет. А просто его земляки подтянули, не давали обижать, заступались. Вот он и пользовался этим). Загретыш ростом мал, худой, сигарета в зубах.
- Э, ты чё, трамвай, восстал, что ли? Давай бегай, как все. Слышь?
Глядя на такое ничтожество Арбалет не мог не улыбнуться:
- Ты собственного ишака гоняй, кишень загретая.
Тот в открытую конфронтацию вступать не стал, испугался, и тут же отступил за спины своих покровителей.
И вот разъяренное стадо окружило Арбалета со всех сторон. Из-за их спин раздавались хлопотливые указания: «Да дайте ему по роже, хлопните его хорошенько». Две сотни ненавидящих глаз уставших и злых шакалов дырявили одиноко стоящего Арбалета. Выход – один.
И Арбалет бросился вперёд, один на всех. Он отчаянно попёр в самую гущу этих баранов, разрушая их строй, с ненавистью дубася их и получая ответные тумаки со всех сторон… Они бы разорвали его, но, немного погодя, нехотя вмешались воспитатели, успокаивая толпу разгневанных малолеток. У Арбалета всё лицо, все кулаки были в крови…
Вот тут-то многие из малолеток и начали уважать Арбалета за то, что он не побоялся идти против общественного мнения, не испугался толпы (А кроме того, рядовые бойцы как-то подсознательно умеют узнавать своих потенциальных будущих вождей. Они понимают, что при серьёзных конфликтах самое безопасное место – именно за широкими спинами таких людей).
Сначала Арбалета положили на МСЧ, а потом закрыли в ДИЗО. Убрав на время Арбалета, скорее всего специально для того, чтобы никто не заразился бунтарским духом, администрация надеялась на то, что все быстро забудут об этом инциденте.
А воспитатели всё более изощрялись в изобретении новых способов ломки упрямого Арбалета.
Когда Арбалет вышел из ДИЗО, его ожидали новые сюрпризы, тщательно подготовленные иезуитами из администрации.
Никто с ним не разговаривал, даже те, с кем он раньше общался и хоть как-то поддерживал отношения, упорно молчали и боязливо смотрели друг на друга. Потом Арбалет узнал причину их молчания.
Воспитатели всех собрали, и под их давлением Арбалету был объявлен всеобщий бойкот. Администрация начала травлю непокорного малолетки.
В столовой его место, где он должен был сидеть по рангу, было занято. Оставалось самое стрёмное место: уносить за всеми посуду. Арбалет отказался есть. В отделении также успели занять его спальное место. Все были против него. Проблему со спальным местом он решил просто, скинув нахальную рожу со своего шконаря. Но утром он получил новый неожиданный подарок. Все его вещи: роба, фуфайка, даже тапочки, были похищены. Арбалет прошел по всему отряду, но ничего не нашёл. Рогатые активисты кинули ему рваную и грязную робу (всё – с чужого плеча) и потребовали, чтобы он оделся. Арбалет прекрасно понимал, что всё это подстроено для того, чтобы унизить и сломать его. Терять ему было нечего.
Когда все выбегали на зарядку и проверку, он преспокойно лежал на своей кровати. В отделении собралась взбешённая такой наглостью Администрация. Взрослые мужики хором орали на спокойно полеживающего подростка и тщетно пытались заставить Арбалета одеться в эти жалкие отрепья и выйти в зону. А он вообще отказался выполнять какие-либо требования Администрации, послав их всех на три буквы: «И есть не буду. Хоть сдохну».
На какое-то время они оставили Арбалета, а потом увели в ДИЗО, где он, первый раз в своей жизни, не ел шесть дней подряд.
В это время как раз приехали к Арбалету на свидание родители. На их требование увидеть сына, Арбалета вывели из ДИЗО. Когда мама увидела своего измученного, истощённого сына, она просто упала в обморок. Поднялась суета; Арбалета вывели из комнаты свиданий. Он шел, пошатываясь, обратно в ДИЗО. Он не испытывал никаких чувств: только спокойная злость и холодная ненависть.
Но когда мама Арбалета, которую он всегда считал спокойной и уравновешенной женщиной, пришла в себя, она устроила в комнате свиданий невероятный кипишь. Она не только прокляла все эти изуверские методы перевоспитания, но и умудрилась влепить пощечину нач. колонии.
Но после этого, как по волшебству, все вещи Арбалета вернулись к своему законному хозяину. И все стали даже как-то заискивать перед ним (Мы вместе с вами, благоразумные читатели наши, решительно осуждаем безрассудные действия отчаявшейся матери, но, как это не удивительно, оказывается, что иногда лупить начальство по мордасам – это нужное и полезное дело: и для людей, да и для самого начальства).