У Арбалета сразу откуда-то появились друзья, которые всячески старались угодить ему. Но Арбалет уже не доверял этому переменчивому миру, и держался от всех на дистанции. Да и некогда было: он готовил побег. Но, по недостатку лагерного опыта и почти детскому простодушию, сам не зная почему, доверился «друзьям». И его сдали. Взяли Арбалета уже за колонийским забором. Долго и профессионально били, подвешивали за наручники. Теперь он стал краснополосником, т.е. склонным к побегу. Со всеми вытекающими последствиями. А как он хотел сбежать из этого дурдома!
Но время лечит. Пока же он отходил от всех этих дисциплинарных взысканий. Усиленно занимался спортом. (Лучшая разрядка после военных баталий). По-прежнему конфликтовал с комсомольским Активом. Внимательно смотрел вокруг и учился у окружающего враждебного мира.
Привезли с Казани этап «отрицательно настроенных к системе перевоспитания» - 4 человека. Они у себя на малолетке устроили бунт, поджоги, а их, от греха подальше, вывезли на Урал. Всех сразу закрыли в ДИЗО. Воспитатели провели собрание и проинструктировали народ, чтобы с ними никто не общался. Вокруг новичков создавался образ «нехороших парней». Только один Арбалет ходил к ним в ДИЗО. Познакомился с ними во время их прогулки, носил им сигареты, чай, втихаря от всех перекидывая их через забор.
После ДИЗО казанцев выпустили в зону. К этому времени они уже не плохо знали друг друга. Они рассказали за бунт в своей колонии. Арбалет с пониманием одобрял их действия. Он уважал этих бесстрашных воинов – татар: «Великий Чингисхан, когда был молод, тоже носил оковы».
(Кстати, название татар – не совсем корректное. На самом деле, слово это ругательное. Были и тверские татарове, и рязанские татарове. Так называлась лёгкая конница руссов. Её воинской задачей было: сидеть в засаде, в случае поражения прикрывать отход основного войска, а в случае победы – вырубать бегущих врагов. Вот и прозвали когда-то европейские торгаши этим бранным словом лёгкую конницу русов, вырубающих под корень удирающих от преследования, насмерть перепуганных «цивилизованных» вояк.
Фактически те, кто сейчас почему-то называют себя татарами, на самом деле являются потомками одного из русских племён – волжских булгар).
Это были простые ребята, без ложных иллюзий, но они всегда кулаками отстаивали свои взгляды. Вот это их и объединило. Арбалет был уже не один в своих «отрицательных» убеждениях. Маленькой была эта волчья стая, но она уже не боялась ни собак, ни охотников. Потом к ним присоединились ещё два человека: «Офицер» из Свердловска и «Мультик» из Тюмени. Оба, не по годам, крепкие и повзрослевшие. Семь человек – это уже боевой расчет.
Больше всего Арбалет был расположен к Рустаму. Они были даже похожи. Воспитывались в одинаковых условиях, в одинаковой среде. Общая страсть к восточным единоборствам ещё больше сближала их. Это был дружба свободных от всяких условностей воинов. Администрации и воспитателям всё это очень не нравилось. Они всячески подстрекали активистов на конфликт с непокорной семёркой.
У активистов было, конечно, подавляющее большинство, но сплачивали и сближали их только шкурные интересы. Арбалет верил, что справедливость на его стороне. А взрослым 20-летним активистам советовал ехать на взросляк (взрослую колонию) и доказывать там свою правоту, а не перевоспитывать малолеток своим мускульным превосходством: «Будете там вжаривать на равных, со взрослыми мужиками» - Актив такие высказывания приводили в бешенство. Если раньше одного Арбалета было проще избить кучей, то теперь их было семь человек. Неизбежность драки становилась всё более очевидной. Хитроумные уловки администрации увенчались, наконец успехом. Но это была уже не массовая драка, это было побоище.
После того, как активисты ночью самым подлейшим образом порезали все их вещи, решительное столкновение стало неизбежным. Происки администрации принесли свои кровавые плоды. Вещи – всего лишь вещи, но стерпеть такое унижение от угодливых холуев было просто невозможно.
И вот ранним утром битва началась. В ход шло всё: дужки кроватей, табуретки, куски арматуры… Какая радость клокочет внутри человека, когда он идёт на бой за справедливость! Бились жестоко. Под боевые кличи в бой вступали новые силы. Почти весь отряд участвовал в этой небывалой битве. Какой всплеск ярких эмоций, какой разряд всему накопившемуся негативу! Полное чувство свободы. В эти моменты человек ощущает себя на вершине блаженства. Он весь в крови, но не чувствует боли. Он бьётся за своё место на этой земле… (Наши мудрые предки знали, что в рай попадают только отважные воины, погибшие в бою за свой народ, а не облизывающие чужие паперти жалкие ничтожества).
На весь этот невиданный кипишь сбежалась вся администрация колонии. Долго разнимали и успокаивали взбунтовавшихся малолеток. Потом Арбалета и его друзей поместили в отделение, и неделю никуда не выпускали, даже кормили в отделении, пока администрация решала, что делать с этими отморозками, почему-то не желавшими перевоспитываться предлагаемыми им способами.
И всё же уловили в свои сети Активисты доверчивого Арбалета (по подсказке не один пуд соли съевших воспитателей, конечно. Очень хотелось им сломать Арбалета).
Его позвали в туалет, якобы для разговора. Все любезно улыбались, и, ничего не подозревающий Арбалет, зашёл с ними туда. Толпа активистов сразу перекрыла единственный выход. Вначале разговор протекал спокойно, но потом один из активистов взял швабру с тряпкой, засунул её в туалет, измарал фекалиями и выставил её перед Арбалетом. При малейшем движении, тот угрожал измазать Арбалета говном.
А понятия на малолетке, как и везде, были жестокие. Тот, кто попадал в гарем к петухам, не вылезал из него никогда. Он не имел ни своего слова, ничего. Он был изгоем среди изгоев. Для Арбалета это был бы конец его репутации и судьбы. Конец его авторитету, за который он столько бился, завоевывая его среди таких же как он сам.
И Арбалет решил использовать их же уловки. Он пошёл на хитрость и пообещал им исполнять все их требования. Лишь бы быстрей всё это закончилось. Довольные Активисты стояли и весело гоготали над ним (хорошо, что там были только известные своей тупостью дуроломы активисты, и не было никого из изощрённых в таких делах сотрудников. Некому было подсказать этим болванам, что Арбалет тоже не так прост, и умеет не только кулаками махать).
Как только они вышли из туалета на открытое пространство, первое, что сделал Арбалет (да он просто не мог ничего другого сделать), он нанёс резкий удар прямо в висок главного активиста. Тот рухнул, как подкошенный мешок с говном. Завязалась жесточайшая драка. С одной стороны – злые, разочарованные своей неудачей активисты, с другой – горящий бешенством, неистовый Арбалет. Их еле смогли разнять. Арбалета увели в ДИЗО, поверженных активистов - на МСЧ.
Позднее, анализируя ситуацию в туалете, Арбалет понял, что, в принципе, можно сломать любого человека. Если силовыми методами не сломают, то могут опустить в гареме. А там человек – никто. Просто моет туалеты. (Берегите своих деток, заботливые матушки! Не пускайте их гулять без присмотра! Пусть уж они лучше мирно догнивают до старости у мигающих экранов).
В одиночестве ДИЗО Арбалет о многом передумал. Ненависть прямо душила его. Он дышал ею, жил ею. В голове его была только месть.
После выхода друзья поддерживали его. Он стал более замкнутым, и только в спорте находил выход своему гневу.
Через несколько дней участников массовой драки, сторонников Арбалета, всех вызвали на беседу в штаб. Всю дорогу они строили предположения, для чего их вызвали, что ещё им надо… Но их повели к шлюзу. Подойдя к нему, они всё поняли. Там уже стоял «воронок» - машина для перевозки заключённых. Им не дали даже собраться, быстро загрузили в машину и вывезли из лагеря. Прощай, Атлян!